Мнимая беспечность - Найо Марш (1960)

Они занимались всем этим примерно с полчаса, и Берти удалился в «цветочную» комнату, когда Грейсфильд привел мисс Кэйт Кавендиш, которую близкие называли просто Пинки.

Пинки была моложе своей прославленной современницы и не так знаменита. Она выступала на вторых ролях во многих постановках с мисс Беллами, и их личные взаимоотношения, к ее неудовольствию, копировали профессиональные. У нее было веселое миловидное личико, одевалась она просто и со вкусом, обладала искренностью и прямотой мышления. Словом, то была весьма привлекательная женщина.

– Я просто вся горю и пылаю, дорогуша! – воскликнула она. – Воспарила духом, через минуту поймешь, почему. Сорок тысяч поздравлений и пожеланий, Мэри! И пусть твой силуэт ни увеличится ни на йоту! Вот тебе мое скромное подношение.

То был флакон новых духов от прославленной фирмы, и назывались они «Врасплох».

– Мне контрабандой доставили из Парижа, – сказала Пинки, – здесь они еще не продаются. Надо нанести на мочки ушей, всего капельку, так мне сказали, и тогда все спутники собьются с курса.

Мисс Беллами настояла, чтобы флакон открыли. Нанесла чуточку на запястья и понюхала.

– Но Пинки, – пробормотала она, – это, пожалуй, уж слишком! Да они плотины способны взорвать, дорогая! Честное слово!

– Хороши, правда?

– Попрошу Флори добавить их в мой спрей. Сию же минуту. Пока Берти до них не добрался. Сама знаешь, что он за птица.

– А что, Берти здесь? – быстро спросила Пинки.

– В цветочной комнате.

– О…

– А почему спрашиваешь? Вы что, поцапались?

– Да нет, что ты, – ответила Пинки. – Просто… сейчас не очень хочется выдавать ему этот секрет, тем более что он имеет прямое отношение к Берти. Боже, что это со мной? Нет, правда, я сегодня слегка под мухой.

– Ты? Но ты же никогда не прикладывалась к спиртному по утрам.

– Да, верно. Но по такому случаю, Мэри… Словом, выпила чуток с руководством театра. По две маленьких, но на пустой желудок. И вот тебе результат!

– С руководством? – резко спросила мисс Беллами.

– Удивлена, верно?

– И Берти имеет к этому отношение?

Пинки дико расхохоталась и заметила:

– Если не расскажу кому-то все прямо сейчас, просто лопну! Вот и выбрала тебя. И Берти, да благослови его Господь, придется это проглотить, потому как косвенно он тоже приложил к этому руку, за что я ему чрезмерно благодарна.

Мэри Беллами не сводила с подруги настороженного взгляда, а затем переспросила:

– Благодарна?

– Ладно. Понимаю, что совсем тебя запутала. Теперь по порядку. Дорогая, я получила главную роль в новой пьесе Бонго Дилона. В «Единороге». Премьера в сентябре. Готова побиться об заклад, ты мне не веришь, но это правда. Все решено, и контракт будет подписан. Моя первая главная роль, Мэри! О, Боже, как же я счастлива!

Знакомое тянущее и неприятное ощущение под диафрагмой предупредило Мэри Беллами, что она крайне расстроилась. Одновременно она понимала, что каким-то образом надо выразить восторг по этому поводу, тепло поздравить подругу, проявить соучастие, преодолеть это ужасное, угрожающе противное ощущение подкатившей к горлу тошноты, которое охватило ее при сообщении Пинки.

– Милая моя! – воскликнула она. – Как же чудесно! – Она тут же отметила про себя, что вложила не слишком много эмоций, поздравляя старую подругу по сцене, но Пинки была слишком возбуждена и ничего не заметила. Она продолжала болтать о фантастических выгодных условиях контракта, о славе, которая ее ждет, о необыкновенно чутком отношении руководства (руководства мисс Беллами, тут же с болью в сердце отметила ее подруга), и о том, что мечта ее наконец сбылась. Таким образом мисс Белами получила передышку. И тут же принялась сочинять соответствующие случаю ремарки. И вот, когда Пинки окончательно выдохлась, она заметила с почти неподдельной искренностью:

– Знаешь, Пинки, это будет великим твоим достижением!