Домашний огонь - Камила Шамси (2017)

На миг Исма замерла посреди кухни, среди знакомых запахов, под теплым светом лампы, и почти поверила в это. Рядом с домом его бабушки и дедушки есть очень неплохая кофейня – с чего бы он проезжал каждое утро двадцать пять минут на велосипеде до «их» кафе? Она поймала свое отражение в оконном стекле. Она понятия не имела, где он бывает по вечерам, где проводит ночи. Где может быть сейчас.

– Глупо, – сказала она и принялась составлять тарелки в посудомоечную машину.

* * *

Эймон открыл рот, но оттуда вылетел лишь стрекот кузнечика.

– Скажи что-нибудь, – попросила она.

– Трр-трр-трр.

Исма открыла глаза – из темноты в темноту, в одном месте нарушенную прямоугольником света. 02:17 на часах. Почему Аника звонит в такое время. Нет-нет-нет-нет. Ее малыш, ее братик, ребенок, которого она растила. Исма схватила телефон – образы мелькали в ее воображении, его смерть, насильственная, невыносимая, – нажала на кнопку «ответить». Лицо Аники – маска смерти.

– Это ты, – сказала сестра.

– Парвиз? – собственный голос показался ей искаженным сном и страхом.

– Это ты сказала полиции про него.

Одна паника отступила, другая прихлынула.

– Откуда ты знаешь?

– Тетя Насим говорила об этом по телефону с Разией Апой. Значит, ты признаешь?

– Они бы все равно узнали.

– А вдруг нет! – голос сестры, растерянный, полный горечи. – Могли бы и не узнать. И тогда он вернулся бы домой. Он ведь мог развернуться в тот самый момент, как понял, что натворил, и поехать домой, а ты сделала так, что путь ему закрыт.

И она закричала, словно только что ощутила этот удар:

– Исма, из-за тебя наш брат не сможет вернуться домой!

Исма дотронулась до лица сестры на экране, коснулась холодного стекла.

– Ш-ш-ш, послушай же. Соседи всё знали. Полиция бы докопалась вскоре. Я ничего не могла сделать для него, я хотя бы позаботилась о тебе. О нас.

– Обо мне?

– Мы не в том положении, чтобы позволить властям усомниться в нашей лояльности. Неужели ты не понимаешь? Когда идешь на сотрудничество, совсем другое дело. Я не могла допустить, чтобы ты поплатилась за его выбор. Чтобы ты страдала.

– Спасти меня от страдания? Парвиза нет!

– Это его вина, не моя. Когда они поступают так, единственное, что остается нам, чтобы не сойти с ума, – отпустить.

– Парвиз – не отец. Он мой близнец. Он – это я. А ты – ты мне больше не сестра.

– Аника…

– Ты меня слышишь? Ты предала нас, нас обоих. Еще и пыталась скрыть это от меня. Не звони, не пиши, не посылай мне фото, не вздумай прилететь сюда – я никогда больше не захочу тебя видеть. У нас нет сестры.

Еще миг ее лицо пылало гневом на экране – и сменилось заставкой телефона, желтыми и зелеными листьями, плывущими по каналу Гранд-Юнион. Исма испробовала фейстайм, скайп, вотсап и даже потратилась на международный звонок, не надеясь, что сестра ответит, но стараясь показать, как жаждет продолжить разговор. Наконец, когда слушать гудки стало невтерпеж, она откинулась на подушку, туго замоталась в одеяло. Над головой цепенели холодные звезды. Вспомнился стих из Корана: Клянусь небом и ночным гостем. А кто сей ночной гость? Ярчайшая из звезд.

Она поднялась, вытянула из-под кровати молитвенный коврик и встала на колени.

– Бисмилла ир-Рахман ир-Рахим.

Арабские слова, знакомые с детства, впитанные на руках у бабушки в том возрасте, когда никто и не думал, что она сумеет их запомнить. Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Она слегка раскачивалась во время молитвы, так бабушка укачивала ее перед сном, шепча на ухо эти суры. Поначалу то были всего лишь слова чужого языка, но Исма продолжала их твердить, закрыв глаза, отгородившись от мира, и они проникали все глубже, вспыхивали светом, рассеивали тьму. А потом свет смягчался, рассеивался, окутывая ее покоем, который приходит с осознанием своей беспомощности.