Синон - Дан Сельберг (2015)

На экране возникли длинные ряды букв: A, G, T, C… повторяющиеся в разных комбинациях[18]. Дальстрём открыл программу BLAST и сличил голландский вариант со шведским. Кое-что прояснилось сразу. Утрехтский сегмент кодировал мембранный белок коронарного вируса и фермент гамегглютинин-эстеразу. Это означало, что он представляет собой мутировавшую версию ДНК шведского вируса. Хенрик продолжил сличение. Вскоре ему удалось выявить ряд точечных мутаций, а спустя еще полчаса он мог смело утверждать: прототипом голландского вируса был вариант, обнаруженный в крови доктора Томаса Ветье, то есть именно та версия вируса, которую «Крионордик» использовал для секвенирования, культивирования и искусственных мутаций. Хенрик поднял глаза от монитора. Вероятность случайного совпадения составляла примерно один на миллиард. Он задумался. Нужно было добраться до результатов последних экспериментов Крейга Винтера, причем срочно. Мобильник ученого завибрировал, и на дисплее высветилось очередное эсэмэс-сообщение от Паулы. Хенрик проигнорировал его. Затем вошел во внутреннюю сеть и попытался открыть одну из папок Крейга. «У вас нет доступа к запрашиваемым файлам», – высветилось на мониторе.

Дальстрём наморщил лоб и попытался еще раз. Та же история. Он попробовал открыть папки с предыдущей версией вируса – ничего не получилось. В чем дело? Даже в новой должности Хенрик должен был иметь доступ к этим файлам. Он попробовал еще более старую версию пароля, и на этот раз все сработало. На мониторе выплыли новые ДНК-секвенции, и ученый сравнил оба варианта. Вне всякого сомнения, они происходили от субтипа Томаса Ветье. Именно с этим вариантом NcoLV и работал Крейг, подвергая его мутациям вместе с различными вирусами из банка проб «Крионордика».

Варианты из Утрехта тоже были его разновидностями – очевидно, смутировавшими в организмах новых носителей. Хенрик взял со стола ручку, приставил ее к монитору и внимательно вгляделся в последовательность нуклеотидов. Как же так?..

Он приблизил лицо к экрану. Ручка прыгала с одного файла на другой. Дальстрёма прошиб холодный пот, и волосы у него на затылке встали дыбом. Мобильный продолжал вибрировать, но Хенрик не обращал на него внимания. Вариант Крейга содержал узнаваемые идентификационные блоки – сигнатуру «Крионордика». Небольшие секвенции, которые вживлялись в ДНК в качестве своего рода знака копирайта. Каждый исследовательский центр имел такие.

В утрехтском варианте они отсутствовали – что было вполне естественно для «дикого» вируса, который развивался и мутировал вне стен лаборатории. Но секвенции из Голландии содержали много так называемой «мусорной» ДНК, то есть последовательностей, которые ничего не кодировали. Самое интересное было, однако, в том, что «мусорные» участки располагались именно в тех местах, где у лабораторного вируса были идентификационные последовательности.

Разумеется, и это могло быть случайностью. Но напрашивалось и другое объяснение – куда более правдоподобное и кошмарное. «Сигнатуру» стерли намеренно, и это мог быть только кто-то из «Крионордика», а именно Крейг Винтер.

– Что вы делаете здесь так поздно?

Хенрик вздрогнул и выронил ручку.

В дверях стоял Винтер в темно-синем костюме и белой рубашке с расстегнутым воротом. В руке он держал айпад. Дальстрём бросил взгляд на дисплей и вдруг вспомнил то самое слово, которое не давало ему покоя с самого утра. «Утрехт»! Конечно!

При первой встрече с Хенриком Крейг тоже держал в руке айпад, и на его дисплее была карта… Но это происходило несколько дней назад, до того, как в Голландии появились первые инфицированные.

Винтер вперил в Дальстрёма ледяной взгляд. Хенрик понимал, что нужно что-то сказать в свое оправдание.

– Да вот… решил проверить результаты ПЦР…[19]

Крейг оглядел комнату.

– Как успехи с вакциной?