Синон - Дан Сельберг (2015)

Вскоре темная проселочная дорога кончилась. Они выехали на шоссе, и «Хаммер» прибавил газу. Хенрик нервно покосился на спидометр. Сто тридцать километров в час. Сто сорок. Черт, на такой скорости нельзя производить буксировку! Дальстрём вспомнил, что забыл пристегнуть ремень, и нащупал сбоку сиденья металлическую бляху. Однако вытянуть ремень не получилось – тот как будто застрял между сиденьями. Хенрик поморщился. Свист в ушах все усиливался. Руль вибрировал. Скорость возросла до ста пятидесяти километров в час. На секунду ученый оторвал взгляд от дороги, чтобы освободить ремень, и наклонился в сторону. На заднем сиденье что-то лежало, и, включив лампочку на потолке, Хенрик увидел три зеленые канистры. Он снова взглянул на спидометр – Господи! Стрелка показывала сто шестьдесят километров в час. Держась одной рукой за руль, профессор отвел другую назад и не без труда отвинтил крышку одной канистры. В нос ему ударил едкий запах бензина. Какого черта? Неужели это Паула положила канистры в машину? Но в таком случае почему он не видел их утром? В салоне тем временем все дрожало и дребезжало. Автомобиль кренило то в одну, то в другую сторону. Поворот на Книстру стремительно приближался. Стрелка спидометра продолжала ползти вправо.

Этот парень в «Хаммере», должно быть, сошел с ума. Хенрик лихорадочно замигал фарой, но черный автомобиль впереди все так же набирал скорость. Никаких других машин на шоссе не просматривалось. Дальстрём нащупал в кармане мобильник. Стрелка спидометра показывала больше ста семидесяти километров в час. Хенрик набрал номер 112, но соединения не получилось.

Не доезжая до развилки, «Хаммер» повернул вправо, проехал, почти касаясь бетонной стены у обочины дороги, и снова развернулся – так, что трос скользнул по бетону. Маневр удался блестяще – Хенрик уже ничего не мог сделать. Бетонный фундамент врезался в переднее стекло, как огромное пушечное ядро. Последняя мысль ученого была о трех канистрах с бензином на заднем сиденье.

Эр-Рияд, Саудовская Аравия

Аким Катц поднялся на крышу центрального здания, чтобы встретить восход солнца. Во дворце был свой минарет, с которого муэдзин возвещал начало нового дня. Аким подумал о том, как давно не слышал живой азан[20]. Воздух был сухим, но мягким и пах цветами. Должно быть, ветер дул со стороны сада.

За ночь Катц изучил переданные Энесом материалы и даже успел немного поспать – ему хватило двух часов, несмотря на усталость. Зато к утру новый план в общих чертах был намечен. Проект «Джавда» превратился в нечто такое, что Аль-Твайри не смог бы представить себе даже в самых дерзких своих фантазиях. Теперь речь шла не о деньгах, а кое о чем несоизмеримо большем.

Акиму придется лгать и притворяться, потому что Энес не поймет его. А если поймет, тем хуже. В этом случае он не пожалеет никаких средств, чтобы остановить Катца.

На одной из многочисленных дорожек, пересекавших сад, показались две горничные. Поведение Ханны Сёдерквист ставило под угрозу успех всего проекта. Она словно затерялась куда-то. Неужели так трудно найти человека в этом Стокгольме? Хотя кто сказал, что она до сих пор в Стокгольме? Что, если она так перепугалась, что сбежала за границу? Или подалась куда-нибудь на север, в леса? В Швеции даже в последней деревушке есть медпункт, где она может сдать свою драгоценную кровь. Думать об этом было просто невыносимо.

Кому доверить ее поимку, если даже «Блэк скай» не может ее найти? Кто выследит женщину, которая теоретически может находиться в любой точке земного шара? Можно было бы, конечно, воспользоваться связями Энеса, но Аким не хотел к нему обращаться. Чем дальше нефтяной магнат будет держаться от «Новой Джавды», тем лучше.