Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Купер был благодарен жене за ее решимость не расставаться с ним, пусть даже ему хотелось, чтобы она вела себя более рассудительно. Еще с тех пор, как они останавливались на Мадейре, чтобы заправиться углем, он безуспешно пытался спорить с ней, а теперь думал, что можно было этого и не делать. Ведь совсем не обязательно, что их путь домой будет опасным. Многие суда с хорошими капитанами и опытными прибрежными лоцманами проходили через блокирующие эскадры северян не только не будучи обстрелянными, но даже незамеченными.

Он снял цилиндр и, облокотившись о поручни, смотрел на гавань и предстающий за ней город. Эти острова сначала были испанской колонией, потом, со времен Стюартов, – британской и всегда оставались пристанищем для пиратов. Нассау, будучи столицей колонии с населением всего в несколько тысяч человек, благодаря войне, обрел внезапную популярность, и туда потянулись переселенцы с американских берегов.

За кормой галдели голодные чайки, охотясь за отбросами. В воздухе пахло солью и какими-то необычными, хотя и приятными пряностями. Через час «Остров Гернси» встал на рейде, и лихтер доставил Мэйнов вместе с их сундуками и баулами на людную пристань принца Георга.

На причале роились толпы из белых матросов и черных грузчиков с золотыми серьгами в ушах, ярко одетых женщин неопределенных занятий и подозрительных торговцев, предлагавших жемчуг вперемешку с грудами морских губок, связками бананов, поблескивающими на солнце горами кардиффского угля и тюками с хлопком, спрессованным до половины своего изначального объема.

Купер никогда не видел такого количества хлопка и не слышал такого разноязыкого гомона, который окружал их наемный экипаж, когда они ехали в отель на Бэй-стрит. Он различал знакомую американскую речь, четкий британский акцент и исковерканный английский, на котором говорили негры, произнося слова немного нараспев. Мощеная набережная едва вмещала в себя огромные толпы народа и конные экипажи. Возможно, война принесла голод и разорение на Юг, но этот остров недалеко от Флориды явно от нее только выиграл.

Устроив семью в гостиничном номере, Купер отправился в контору начальника порта, где, осторожно подбирая слова, довольно туманно объяснил, что ему нужно. В ответ усатый чиновник рубанул напрямую, без околичностей:

– Сейчас в порту нет ни одного судна, которое пойдет через блокаду. Завтра должен подойти «Фантом», но пассажиров он не возьмет. Только груз с «Гернси».

– А почему не возьмет пассажиров?

Усач посмотрел на Купера как на слабоумного:

– «Фантом» принадлежит артиллерийскому управлению вашего правительства, сэр.

– А, ну да… Просто таких кораблей четыре, я забыл названия. Но я сам работаю в военно-морском министерстве. Возможно, для меня «Фантом» сделает исключение?

– Вы, конечно, можете поговорить с капитаном, но должен предупредить, что джентльмены из дипломатического корпуса Конфедерации тоже пытались заполучить себе местечко на правительственных контрабандистах, только ничего из этого не вышло. Когда «Фантом» снимается с якоря, каждый дюйм на его палубе и в каютах заполнен оружием и припасами.

На следующее утро в туманной мороси, которая напомнила Куперу родные долины, он вместе с сыном отправился через Росон-сквер к порту, с его крикливыми торговцами, лениво прогуливающимися шлюхами, слонявшимися без дела репортерами, играющими на деньги матросами и надутыми от важности солдатами местного Вест-Индийского полка.

Юдифь не хотела, чтобы их сын видел грубые картины жизни и слушал портовую брань, но Купер еще в Ливерпуле прочел ей пару лекций о том, что знание – это куда более сильное оружие в противостоянии с коварством мира, чем неведение. Шагая рядом с отцом и насвистывая бравую матросскую песенку, Джуда даже не обернулся, когда какой-то проигравший в орлянку морячок громко закричал:

– Вот же срань господня, хренов лох – так обломаться!