Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– Стэнли, разве страна сделана для конституции? Думаю, нет. Скорее наоборот. К тому же мне известны извращенные взгляды наших врагов. Пусть страна сгинет в забвении – главное, чтобы конституция осталась неприкосновенной.

Стэнли быстро наклонился вперед, к столу:

– Люди такого рода не просто заблуждаются – они опасны. Именно это я и хотел сказать, сэр.

Стэнтон откинулся на спинку кресла, поглаживая бороду. Сегодня он выбрал духи с запахом сирени.

– Хорошо. А то мне на минуту показалось, что я недооценил вас. Вы служили мне преданно, а ведь именно преданность – самое необходимое качество для этой работы. Мне нужен человек, способный быть одновременно и осторожным, и твердым в деле усмирения наших оппонентов, а также сознавать бремя ответственности, которую возлагает на него эта должность.

Он поднял пухлую руку и указал на большую, нарисованную чернилами схему, висящую на стене. Схема состояла из множества соединенных кругов и квадратов, каждый из которых был снабжен аккуратной подписью внутри или ниже.

– К примеру, вот такие наглядные изображения иллюстрируют структуру этого министерства. Однако, если мы с вами для пресечения изменнической деятельности сочтем нужным создать особое подразделение, оно никогда не должно появиться на схеме.

– Я позабочусь об этом, сэр. Я готов делать все, что вы скажете.

– Отлично, – пробормотал Стэнтон и вдруг бросил на Стэнли хитрый взгляд поверх круглых очков. – Я даже думаю, что, если вы будете исполнять свои новые обязанности расторопно, у вас еще останется достаточно времени, чтобы продавать армии обувь.

Стэнли окаменел, не осмеливаясь произнести хоть звук.

Министр говорил еще минут пятнадцать и в конце концов протянул Стэнли папку, содержавшую его личный тайный план по усилению полицейского отделения в военном министерстве. Взяв папку, Стэнли под внимательным взглядом министра пролистал с полдюжины страниц, обратив особое внимание на философское предисловие.

– Ваше вступительное заявление абсолютно верно, сэр. Мы должны натянуть вожжи. Это будет тем более важно, если президент осуществит свой план по освобождению нигге… чернокожих в мятежных штатах.

– Он полон решимости сделать это. Насколько я понимаю, такой шаг, по его мнению, будет означать переход от карательных мер к нравственным императивам. Не далее как вчера он заявил кабинету, что, несмотря на свои постоянные сомнения во всем – от генералов до оружия, – в необходимости освобождения он не сомневается ни минуты. Однако мы со Сьюардом и еще кое с кем убедили его попридержать оглашение данной прокламации до более подходящего времени. – Стэнтон внезапно ссутулился, лицо его потемнело, как пасмурное небо за окном; в голосе слышалось напряжение. – Перемены, которые предлагает президент, настолько необычны, если не сказать радикальны, что мы просто не можем рисковать обнародовать их, когда против нас ведется война. Для того чтобы подобные новшества были восприняты хотя бы с минимальным одобрением, их надо объявлять в период всеобщей уверенности и ликования. А значит, сначала мы должны победить!

Стэнли крепче сжал папку – свой новый ключ к власти и могуществу. Министр ясно дал понять, что ему не нужен великий мудрец, а нужен просто послушный солдат. А послушанию он давно уже научился у своего бывшего босса, ныне отправленного в изгнание.

– Совершенно верно, сэр! – воскликнул он с неумеренной искренностью, хотя даже сама мысль о том, что все эти чуждые, враждебные темнокожие люди могут вдруг в одночасье стать свободными и хлынуть на Север, была ему отвратительна. – Должны победить!

Проведя разведку в окрестностях Фредерика в Мэриленде, Чарльз и Эб повернули назад, к Уайтс-Форду на Потомаке. Было уже четвертое сентября, начиналась осень.