Кавалер Красного замка - Александр Дюма (1845)

– Я не знала, что надо иметь этот пропуск при себе.

– Ну, так пойдем до первого караула, там ты приветливо объяснишься с капитаном, и если он останется доволен тобой, то прикажет двум солдатам проводить тебя до твоего дома, а не то оставит при себе, пока наведут подробные справки. Ну, живо, налево кругом, шагом марш!

Судя по боязливому восклицанию арестованной, начальник добровольцев понял, что бедной женщине эта мера показалась ужасной.

– О-го-го! – сказал он. – Я уверен, что в наших руках какая-то знатная дичь! Ну, ну, вперед, моя красавица!

Начальник схватил арестованную под руку, невзирая на жалобные крики и слезы, и повлек к караулу дворца Эгалите.

Конвой уже находился недалеко от заставы Сержан, как вдруг молодой, высокого роста мужчина, закутанный в плащ, вышел на улицу Круа-де-Птишан в ту самую минуту, когда арестованная пыталась вымолить свободу. Но начальник волонтеров беспощадно тащил свою жертву, не внимая ее словам. Женщина вскрикнула, и в этом крике отразились страх и страдание.

Молодой человек увидел эту борьбу, услышал вопль, мигом перешел с одной стороны улицы на другую и очутился перед небольшим отрядом.

– Что вы делаете с этой женщиной? – спросил он того, который казался начальником.

– Прежде чем допрашивать меня, займись-ка лучше своим делом. Это тебя не касается.

– Кто эта женщина, гражданин, и чего вы от нее хотите? – повторил молодой человек с повелительной интонацией.

– Да ты-то сам кто, чтоб нас допрашивать?

Молодой человек отвернул с плеча плащ и показал блестящие эполеты на военном мундире.

– Я офицер, – сказал он, – как видишь.

– Офицер… чего?

– Гражданской гвардии.

– Ну и что? Нам-то что до нее? – отвечал один из волонтеров. – Зачем нам знать офицеров гражданской гвардии?

– Что он мелет? – спросил другой, растягивая слова, как это делают простолюдины, когда начинают сердиться.

– Он говорит, – парировал молодой человек, – что если эполеты не заставят уважать офицера, то сабля заставит уважать эполеты.

И неизвестный защитник молодой женщины, отступив на шаг и высвободив из-под складок плаща широкую и надежную пехотную саблю, блеснул ею при свете фонаря, потом быстрым движением, показавшим привычку обращаться с оружием, схватил начальника волонтеров за ворот карманьолки и, приставив острие сабли к его горлу, сказал:

– Теперь поговорим, как два добрых приятеля.

– Да, гражданин, – сказал начальник волонтеров, пытаясь освободиться.

– Предупреждаю, что при малейшем движении твоем или твоих людей я насквозь проткну тебя этой саблей.

Между тем двое волонтеров продолжали держать женщину.

– Ты спрашиваешь, кто я? – продолжал молодой человек. – На это ты не имел права, потому что не командуешь патрулем гарнизона. Но это к слову. Скажу тебе, кто я. Меня зовут Морис Лендэ; я командовал батареей канониров при деле 10 августа[5], имею чин поручика национальной гвардии и занимаю пост секретаря в секции Братьев и Друзей. Довольно тебе этого?

– Эх, гражданин поручик, – отвечал начальник, чувствуя на горле острие сабли, – это дело другое. Если ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь, значит, ты настоящий патриот.

– Я знал, что мы мигом поймем друг друга, – сказал офицер. – Теперь отвечай, о чем кричала эта женщина и что вы с ней делали?

– Мы вели ее на гауптвахту.

– А зачем вели на гауптвахту?

– Затем, что у нее нет пропуска, а по последнему приказу Комитета приказано задержать всякого, кто после десяти часов вечера попадется на улице, не имея при себе законного документа. Разве ты забыл, что отечество в опасности и что на ратуше вывешен черный флаг?