Кавалер Красного замка - Александр Дюма (1845)

Это было в один из тех очаровательных весенних вечеров, когда всякое растение посылает свое благоухание к небу, когда всякая птичка, неподвижно сидящая на ветке или порхающая по кустарникам, посылает свой гимн любви Богу; один из тех вечеров, наконец, которому, кажется, предназначено остаться в воспоминаниях.

Морис был молчалив, Женевьева задумчива. Она общипывала одной рукой цветы букета, который держала в другой, опираясь на руку своего кавалера.

– Что с вами? – вдруг спросил Морис. – И что так опечалило вас сегодня?

Женевьева могла бы ответить ему: мое счастье.

Она взглянула на него своим кротким и поэтическим взглядом.

– Но вы сами, – сказала она, – не печальнее ли обыкновенного?

– Да, – сказал Морис, – у меня есть причина быть печальным; я несчастлив, но вы…

– Вы несчастливы!

– Разумеется. Разве вы не замечаете иногда по дрожи в моем голосе, что я страдаю? Не кажется ли мне, когда я разговариваю с вами или с вашим мужем, что грудь моя как будто готова разорваться?

– Но чему приписываете вы эти страдания? – в замешательстве спросила Женевьева.

– Если бы я был мнительным, – с горьким смехом отвечал Морис, – то сказал бы, что у меня расстроены нервы.

– А теперь вы страдаете?

– Ужасно, – отвечал Морис.

– Поедем домой.

– Как! Уже, сударыня?

– Разумеется.

– Ах, и точно, – проговорил молодой человек, – я было забыл, что гражданин Моран вечером должен вернуться из Рамбулье, а теперь уже смеркается.

Женевьева взглянула на него с упреком.

– О, опять? – сказала она.

– Зачем же вы так расхваливали мне намедни гражданина Морана? – сказал Морис. – Сами виноваты.

– Давно ли запрещено говорить о людях, которых ценишь, о том, что думаешь о человеке, достойном уважения? – спросила Женевьева.

– Уж правда… Очень сильным должно быть уважение, которое заставляет вас так торопиться, как теперь, опасаясь, вероятно, опоздать на несколько минут.

– Вы сегодня решительно несправедливы, Морис. Разве не с вами провела я большую часть дня?

– Вы правы, я в самом деле слишком взыскателен, – пылко подхватил Морис. – Идемте повидаться с гражданином Мораном, идемте.

Досада охватила сердце Женевьевы.

– Да, – сказала она, – идемте повидаться с гражданином Мораном. Это такой друг, который никогда меня не огорчал.

– Такие друзья – сокровище, – сказал Морис, задыхаясь от ревности, – и я желал бы такого себе.

В эту минуту они вышли на большую дорогу. Горизонт заалел, солнце начинало садиться и бросало последние лучи свои на позолоченный купол Дома инвалидов. Звездочка, первая и та самая, которая однажды вечером уже привлекла к себе внимание Женевьевы, заблистала во влажной лазури неба.

Женевьева с грустной покорностью оставила руку Мориса.

– Что вам так хочется помучить меня? – спросила она.

– А то, – сказал Морис, – что я не так искусен, как иные из моих знакомых, и не умею заставить себя полюбить.

– Морис! – вскрикнула Женевьева.

– О сударыня, если он постоянно добр, постоянно ровного нрава, это потому, что он не страдает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, https://www.litres.ru/38267298/?lfrom=569602277 на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.