Однажды ночью, лёжа в кровати с ужасным несварением желудка, Гензель задал сестре вопрос:

– Как ты думаешь, мы в раю? Эта добрая женщина делает за нас всю работу по дому, и мы можем есть столько, сколько захотим.

– Да, это рай, – согласилась Гретель.

– Ты скучаешь по родителям? – спросил мальчик.

Гретель изо всех сил попыталась подумать, скучает ли она. Но не смогла: она была слишком занята поеданием шоколадной стены.

Разумеется, раем здесь и не пахло. Как тебе хорошо известно, эта тётка намеревалась их сожрать. Но она, как писали братья Гримм, не была ведьмой – это заблуждение. Хозяйка дома – самая обыкновенная женщина, которая после рождения второго ребёнка вдруг осознала, что ни курятина, ни говядина, ни свинина не были такими вкусными, как дети.

Готов поспорить, ты догадался, каким образом она это поняла.

Когда я был совсем маленьким, моя мама повторяла: «Кто это такой хорошенький! Какие маленькие ручки! Какие маленькие ножки! Какой маленький попунчик!» (Так она называла мой зад.) В конце она всегда добавляла «Я тебя слопаю!» так, словно действительно собиралась меня съесть. Твои родители когда-нибудь говорили тебе такое? Некоторые взрослые грешат подобными фразами, и это вполне нормально. Главное, не позволяй им по-настоящему пробовать тебя на вкус.

Итак, собственные дети показались нашей героине настолько вкусными, что она решила не останавливаться на этом и посвятить всю жизнь поиску других. Ей нравились румяные, упитанные ребятишки, потому-то стряпуха и откармливала их, прежде чем проглотить без остатка. Теперь ты понимаешь, почему она так хорошо обращалась с Гензелем и Гретель?

Да разве она бы им позволила дни напролёт валяться, ничего не делая, без работы и уроков? Разве заперла бы детей в пряничном домике, откармливая до отвала и не предупреждая, что они растолстеют и превратятся в ленивых хрюшек?

Родители должны делать всё возможное, чтобы их дети росли сообразительными, здоровыми и крепкими. Наша же хозяйка делала с точностью наоборот: Гензель и Гретель постоянно ели, ничего не делали и, само собой разумеется, быстро превратились в слабых, тучных тугодумов.

Им стало настолько тяжело думать, что Гретель без лишних вопросов согласилась почистить просторную потайную комнату в задней части дома и вошла туда. Вдруг дверь за девочкой захлопнулась.

Они растолстели настолько, что Гензелю не захотелось даже выйти на улицу и посмотреть, куда подевалась сестра, и так ослабли, что он не смог сделать ровным счётом ничего, когда стряпуха сообщила, что собирается ещё неделю откармливать Гретель, а потом её просто слопает.

Настал долгожданный день торжественного обеда.

– Думаю, мы поджарим её, добавим щепотку розмарина, посолим и поставим в разогретую печь на три-четыре часа, – сказала женщина. – За это время мясо станет мягким и легко отстанет от костей.

Она бросила Гензеля в подпол, где стояла огромная печь, и велела:

– Душенька, полезай-ка внутрь. Я разведу огонь, а ты мне скажешь, хорошо ли натоплено. Когда я почую аромат жареного, тогда и начну готовить твою сестрёнку. ― С этими словами она толкнула Гензеля прямо в печь и прикрыла за ним заслонку.

В печи становилось всё жарче и жарче, и на коже Гензеля проступили капли пота. Вскоре мальчик уловил вкусный аромат.

«Только не это! – подумал он и глубоко вздохнул. – Я запекаюсь! И пахну великолепно!»

Но на самом деле запекался не он, а остатки гусиной ножки в кармане штанов: во время ужина мальчик припрятал кусок мяса и забыл его съесть перед сном, а от высокой температуры гусиная кожа сморщилась. Женщина тоже уловила приятный запах. Она спустилась и приоткрыла заслонку.

– Ты уже запекаешься? – спросила та.

Гензель помотал головой и отщипнул ещё кусок гусиного мяса. Стряпуха нахмурилась и задвинула заслонку.

«Мне, наверное, следовало сказать, что да, – подумал мальчик. – Ну и ладно».