Время, назад - Филип Дик (2011)

— Для этого их единения, — сказала Бетель, — принимают специальные наркотики, тут про это большая статья. Этот наркотик как-то там получается из ДНТ; вообще-то он здесь запрещен, но, если дело доходит до таинства, им можно — всем сразу — его использовать, потому что калифорнийский закон говорит…

— Я знаю, что он говорит, — прервал ее Тинбейн. — Он говорит, что в настоящем, безо всякого жульничества религиозном обряде можно использовать психоделики.

Господи, да начальство ему это уже сто раз вдалбливало.

— Я почти уже решила туда сходить, — сказала Бетель. — Сходить и поучаствовать. Это же единственный случай, если ты не вздумаешь лететь в эту самую СНМ. Чего, сказать по правде, мне как-то не очень хочется.

— Хочешь, так иди, — поддержал ее Тинбейн, с удовольствием отрыгивая овсянку, ломтики персиков и сладкое молоко.

— Хочешь тоже пойти? Это, наверно, будет потрясающе. Ты только представь себе: тысячи людей, объединившиеся в одно целое. Юди, так он это называет. Все сразу, и никто конкретно. Сущность, обладающая абсолютным знанием, потому что она не ограничена своей точкой зрения. — Она зажмурилась и подошла к кухонной двери. — Ну так что?

— Нет, спасибо, — смущенно пробубнил Тинбейн, рот у которого был полон. — И отвернись, а лучше выйди, ты же знаешь, мне очень не нравится двигать пищу, когда рядом кто-нибудь есть, даже если меня не видят. Не видят, так могут услышать, как я жую.

Он ощущал ее присутствие, ее обиду.

— Ты никуда меня не водишь, — пожаловалась Бетель.

— Да, — согласился Тинбейн, — я никуда тебя не вожу. А если бы повел, так всяко не туда, не на это сборище.

В нашем Лос-Анджелесе, думал он, полным-полно религиозных психов. Странно даже, почему этот Робертс так поздно собрался нас навестить. И почему бы именно сейчас?

— Так ты думаешь, — загорелась Бетель, — что он просто жулик? И что нет такого состояния, как Юди?

— ДНТ очень сильный наркотик, — пожал плечами Тинбейн.

Да кто его точно знает, может так, а может, и не так. Это, в общем-то, не имело значения, во всяком случае — для него.

— Снова неожиданное возрождение, — сообщил он жене. — И конечно, на каком-то там Форест-Ноллс. Они совсем не следят за мелкими кладбищами, знают, что нам придется все сделать — на городские средства.

Во всяком случае, Тилли М. Бентон благополучно доставлена в лос-анджелесскую больницу, Себ Гермес позаботился. Дней через пять она будет отрыгивать не хуже всех остальных.

— Кошмар, — сказала Бетель, так и стоявшая в дверном проеме.

— Да ты-то откуда знаешь. Ты же никогда этого не видела.

— Я про тебя и твою чертову работу, — пояснила Бетель. — Сам ее не терпишь и на меня все вываливаешь. Если это такой ужас — увольняйся. Или лови рыбу, или мотай удочки, как говорили древние римляне[8].

— С работой я как-никак справляюсь. Правду говоря, я уже подал заявление о переводе. — Трудности не с ней, трудности с тобой, подумал он. — Может, ты позволишь мне спокойно отрыгнуть? — спросил он со злостью. — Пойди почитай газету.

— А это на тебе не отразится? — спросила Бетель. — То, что к нам приезжает Рэй Робертс?

— Наверное, нет, — пожал плечами Тинбейн.

Да что тут может измениться, если за ним закреплен патрульный маршрут. Уж он-то всяко не изменится.

— А тебя не пошлют его защищать?

— Защищать? Да я бы его пристрелил.

— Фу ты ну ты, — насмешливо сказала Бетель, — какой у нас апломб. Пристрелить и этим войти в историю.

— Я и так уже попал в историю, — сказал Тинбейн.

— Каким образом? Что ты такого сделал? И что ты намерен делать в будущем? Так и будешь откапывать старушек на Форест-Ноллс? — Ее голос почти хлестал его. — Или ты думаешь войти в историю тем, что женился на мне?

— Да, — кивнул Тинбейн, — тем, что женился на тебе.

Тон Тинбейна был таким же издевательским; он научился этому у нее самой за долгие мертвые месяцы их так называемого брака.