Крик дьявола - Уилбур Смит (1968)

Заряды были маленькими, но расположить их следовало в двух десятках мест непосредственно под обшивкой: планировалось, что взрыв полностью оторвет днище крейсера. Была открыта водонепроницаемая переборка, для минимизации опасности взрыва отсеки с боеприпасами заполнили водой. Жар в печах был спущен, давление в котлах снижено настолько, чтобы пара хватило лишь на последнее плавание «Ринаунса» в один из рукавов дельты Руфиджи.

Крейсер лишился большей части своей команды – для управления судном на борту оставили лишь двадцать человек, остальных перебросили на «Пегас».

Джойс намеревался, преодолев бревенчатое заграждение, провести «Ринаунс» через мины и затопить его выше по течению – там, где две протоки сливались в одну магистраль.

В случае успеха он бы надежно блокировал «Блюхер», пожертвовав лишь одним-единственным судном.

Однако в случае неудачи – если «Ринаунс» затонет среди мин, не дотянув до места слияния двух проток, – Армстронгу придется заводить в дельту с целью затопления и «Пегас». Джойс сидел ссутулившись на мостике в своем парусиновом кресле и смотрел на землю – зеленую линию африканского континента, которую утреннее солнце подсвечивало ярким золотистым блеском.

«Ринаунс» шел параллельно суше в пяти милях от берега. Позади, точно скорбящий на похоронах, плелся «Пегас».

– Шесть сорок пять, сэр, – отрапортовал дежурный офицер.

– Что ж, хорошо. – Джойс поднялся. Он надеялся до последнего. Однако время пришло, и «Ринаунсу» было суждено умереть.

– Сигнальщик, – негромко сказал он, – передай на «Пегас»: «Приступаем к плану “А”». – Это означало, что «Ринаунс» менял курс на рукав дельты. – Будьте готовы принять на борт раненых.

– «Пегас» подтверждает прием, сэр.

Джойс был рад, что Армстронг не передал ничего дурацкого, типа «Желаю удачи», а лишь кратко подтвердил, как оно и должно быть.

– Ну, командир, веди нас к цели, – сказал он.

84

Было прекрасное тихое утро и спокойное море. Однако капитана эскортного эсминца это вовсе не радовало, он бы с удовольствием уступил год своего старшинства за неделю дождей и туманов.

Его судно шло вдоль транспортного каравана к последнему кораблю, чтобы вынести выговор за то, что тот выбился из общего порядка. Капитан посматривал в сторону западного горизонта. Видимость была превосходной, с топ-мачты какого-нибудь боевого немецкого корабля караван неповоротливых транспортных судов можно было увидеть миль за тридцать.

Двенадцать судов, пятнадцать тысяч человек при том, что существовала угроза появления «Блюхера», – тот мог вынырнуть из-за горизонта в любой момент, сверкая своими длинноствольными девятидюймовыми орудиями. От этой мысли у него по коже пробежал холодок. Вскочив со стула, он подбежал к левому поручню мостика и окинул взглядом караван судов.

Вблизи тащилось одно из них. Там на юте играли в крикет. Он видел, как здоровенный, бронзовый от солнца южноафриканец, одетый в одни шорты цвета хаки, взмахнув битой, нанес удар, и до него долетел звук щелчка по шарику. Взмыв ввысь, шарик с тихим всплеском упал в океан.

– О, какой замечательный удар, сэр! – радостно захлопал в ладоши стоявший рядом с капитаном лейтенант.

– Здесь вам не закрытый королевский клуб, мистер Паркинсон! – рыкнул капитан эсминца. – Если вам нечего делать, я найду для вас занятие!

Лейтенант обиженно удалился, а капитан вновь окинул взором цепь судов.

– О нет! – простонал он. – «Третий» опять задымил. – С самого момента отплытия из гавани Дурбана «третий» периодически напоминал курящийся Везувий, словно нарочно дразня наблюдателей с «Блюхера».

Капитан потянулся к мегафону, готовый, поравнявшись с «третьим», высказать тому все нехорошее, что он о нем думает.

– Хуже детского сада. Они меня добьют. – И, приблизившись к «третьему», поднес мегафон к губам.

Торчавшие вдоль поручня пехотинцы радостным эхом откликнулись на его красноречие.