Истории жизни (сборник) - Анна Гавальда (2012)

Вся моя жизнь была заключена в пространстве между двумя округами Парижа и маленьким загородным домиком. Я никогда не видел родителей счастливыми, мой единственный брат умер, задохнувшись, я женился на первой же своей девушке – сестре одного из приятелей, – потому что не сумел вовремя «смыться»…

Вот такой была моя жизнь. Такой…

Понимаешь, о чем я? Мне казалось, что я заново родился. У меня было чувство, что все начинается сегодня, в ее объятиях, у темной воды, плещущейся рядом с домом, в сырой каморке мадемуазель Ли…

Он замолчал.

– Вы поженились из-за Кристин?

– Нет, это было до нее… А тогда случился выкидыш.

– Я не знала.

– Никто не знал. Да и зачем было кому-то сообщать? Я женился на девушке, которую любил, – как любят юных девушек. Романтическая и чистая любовь. Первые волнения и тревоги… Свадьба вышла грустная. Мне все казалось, что я снова прохожу первое причастие.

Сюзанна тоже вряд ли предполагала, что все пройдет по, так сказать, укороченному сценарию… Она разом утратила и молодость, и иллюзии. Мы все это потеряли, а мой тесть приобрел идеального зятя. Я закончил Высшее горное училище – он и мечтать не мог о лучшей партии для дочери, сыновья-то его были… гуманитариями. Он всегда произносил это слово сквозь зубы.

Мы с Сюзанной не испытывали безумной любви, но покорились судьбе. В те времена одно вполне замещало другое.

Вот я рассказываю тебе все это, хотя не уверен, что ты способна понять… Жизнь так изменилась… Кажется, будто миновали два столетия, а не сорок лет. В те годы девушки выходили замуж, если у них случалась задержка. Для вас это доисторические времена.

Он потер лицо руками.

– Так на чем я остановился? Ах да…

Я говорил, что оказался на другом конце Земли с женщиной, которая зарабатывала на жизнь, порхая с континента на континент, и, кажется, любила меня таким, каким я в действительности был, любила за то, что было у меня внутри. Эта женщина любила меня, не побоюсь этого слова… да – нежно. Все это было так ново. Экзотично. Великолепная женщина, которая, затаив дыхание смотрела, как я ем суп из кобры с хризантемами.

– Вкусный был суп?

– По мне, так чуточку слишком «слизистый»…

Он улыбался.

– И когда я снова сел в самолет, впервые в жизни я не боялся. Я говорил себе: пусть хоть взорвется, хоть рухнет на землю и разобьется – плевать!

– Почему?

– Почему?

– Ну да, непонятно… Я бы чувствовала прямо противоположное… Твердила бы про себя: «Теперь я знаю, почему испытываю страх, и этот чертов самолет просто не имеет права упасть!»

– Ты права. Так было бы правильнее… Тут-то собака и зарыта – я этих слов не произносил. Может, я даже почти надеялся, что он рухнет… Всё так упростилось бы…

– Вы встретили женщину своей жизни и думали о смерти?

– Я не говорил тебе, что хотел умереть!

– Конечно, конечно. Я тоже этого не говорила. Но вы об этом думали…

– Я думаю об этом каждый день. Ты нет?

– Нет.

– Полагаешь, твоя жизнь чего-нибудь стоит?

– Ну… Да… Чего-то стоит… И потом, у меня есть девочки…

– Да это веская причина.

Он поглубже устроился в кресле, и я больше не видела его лицо.

– Да. Согласен – это выглядело абсурдно. Но я только что был так счастлив… Бесконечно счастлив… Я был озадачен и слегка напуган. Неужели это нормально – быть таким счастливым? Это справедливо? Какую цену я должен буду за это заплатить?

Потому что… Не знаю, в чем тут дело – в моем воспитании или в том, что внушали мне святые отцы. А может, все дело в моем характере? Вряд ли я сумею все это объяснить, но одно не подлежит сомнению: я всегда сравнивал себя с рабочей лошадкой. Мундштук, повод, шоры, оглобли, лемех, ярмо, тележка, борозда… И так далее, и тому подобное… С детских лет я хожу по улицам, уставясь носом в землю, как будто это сухая корка, которую необходимо пробить.