Я признаюсь - Анна Гавальда (2017)

Во-вторых: я буду страдать. Я снова буду страдать. Заранее понятно, что история провальная. Из серии войны миров, столкновения культур, классовой борьбы и тому подобного. Значит – ничего не давать. Раздеваюсь, прислушиваюсь к себе голодной, наслаждаюсь и сваливаю. Никаких телефонов, никаких смсок назавтра, ни ласк, ни нежных поцелуев в шейку, ни улыбок, ничего вообще.

Никакой нежности. Ничего такого, что могло бы оставить воспоминания. Стишок во славу, пожалуйста, но лишь пресытившись безмерно, не то наутро в понедельник я снова буду скулить как дура, подолгу замирая с крольчатами в руках.

Потому что вся эта вереница тактильных стишков, конечно, очень красива, но это типичный приемчик съема, причем прекрасно отработанный. Судя по всему, он уже тысячу раз его применял, раз знает их все наизусть.

К тому же у меня вовсе не длинные волосы.

Так что там, наверху, молчать, подытожим перед наступлением. Маршрутный лист предельно прост: здрасте, мсье. Добро пожаловать, мсье. До свидания, мсье.

Было приятно.

В-третьих: только не у меня. Только не там.

– О чем вы думаете? – забеспокоился он.

– О номере в гостинице.

– О боже, – простонал он, якобы шокированный, – пушкинские героини… Мне стоило остерегаться.

Возбужденно улыбающийся поэт – это действительно очень соблазнительно.

Я смеялась.

– О смех, ты открываешь мне свою небесную обитель…

Лучше и не скажешь.

3

После череды событий, после кроличьей норки с червонной пуговкой иль рубиновым фермуаром[10], после круглого милого неприступного зада и тайного хода, таящегося меж двух холмов, куда врагу не подобраться[11], после нескольких часов прекрасных глупостей и болтовни на старом добром языке былых времен, когда мы уже отдыхали и он прижимал меня к себе, я спросила его:

– Ну а ты сам?

– Что я?

– Это всё штуки, которые ты вычитал в книгах, ну а ты сам можешь сварганить хоть что-то прямо сейчас? Для меня?

– Ты о чем, о ребенке? – будто бы ужаснулся он.

– Да нет же, идиот. О стихотворении.

Он так надолго замолчал, что я уж подумала, что он уснул, и, кстати, собиралась последовать его примеру, когда он вдруг приподнял прядь моих волос.

Поглаживая на моей ягодице усики моего Мушуки, он прошептал мне на ухо:

Святой Георгий ночи краткой,

Горжусь лишь тем я, что украдкой

Смог нужные слова найти,

Чтобы к дракону подойти.

Я улыбнулась в темноте и стала ждать своего часа.

Я не хотела засыпать. Заснуть значило бы довериться, отдаться.

Конечно, я уже страдала вопреки самой себе, еще бы. Когда кто-то тебя смешит, сколько ни отрицай, но твое сердце уже поимели.

4

В итоге я поехала на ИВОНе в 06.06.

Меня окружали примерно те же люди, что были несколькими часами ранее на станции «Шатле», разве что уборщики из другой смены.

Все в состоянии коматоза.

Прижавшись лбом к стеклу, я жевала воображаемую жвачку, чтобы не так сильно сжимало горло.

Мне очень хотелось плакать. Я цеплялась за всякие глупости. Усталость, холод, ночь… Я твердила себе: «Все потому, что ты не выспалась, но вот сейчас ты примешь душ и сама увидишь, станет легче». Я выставила звук на максимум, чтобы снова заглушить все остальное.

В наушниках пела Адель. Я обожала ее голос. Он был моим собственным. Все время на грани надрыва. Ну и, конечно, до конца песни я не выдержала.

Что ж, по крайней мере не нужно будет смывать макияж.