Три жреца - Маджид Кейсари (2018)

Жрец в малиновом обернулся и посмотрел назад. Харес все еще сомневался, заходить ли ему в шатер или все же повременить. Темнокожий раб стоял наготове около палиуруса, и жрец в малиновом балахоне жестом дал ему понять, чтобы он никого даже близко не подпускал к шатру. Несколько человек, в том числе и брат Хареса, подошли к самому палиурусу и хотели заглянуть в шатер, но раб с кнутом в руке отогнал их всех от кустарника и лошадей.

Неожиданно из шатра раздался крик, от которого у Хареса сжалось сердце. Он вбежал внутрь и увидел жреца в шафрановом балахоне, сидевшего посреди шатра с опущенными руками. Вид у него был очень озабоченный, а острый подбородок нервно дрожал. Казалось, у него начались судороги, все тело тряслось. Харес подбежал к господскому ребенку, но с ним все было в порядке. Снаружи раздался плач дочерей. Двое других жрецов так и не осмелились зайти через поднятый полог шатра. Оба продолжали стоять у входа и с закрытыми глазами что-то тихо нашептывали – скорее всего, какие-то молитвы. Их голоса звучали невнятно, но по лицам было видно, что они напуганы. Их бормотание становилось все быстрее. Прижав к груди руки со сцепленными в замок пальцами, они принялись раскачиваться всем корпусом. Из-под опущенных век они продолжали наблюдать за жрецом, бившимся в судорогах, но к нему не подходили. Трудно было понять, то ли им по-настоящему страшно, то ли это в порядке вещей и они просто ждут, когда у их товарища закончится приступ и они смогут закончить начатое. Покачивания и молитвы не прекращались ни на минуту, приведя окружающих в крайнее волнение. Время от времени жрецы поглядывали на ребенка, и тогда их голоса становились еще громче. Молитвы слетали с их губ, как песок во время бури.

Харес, опасаясь, что с ребенком произойдет что-то плохое, стремглав бросился в шатер. Уронив свою палку рядом с ребенком, Харес потрогал голые руки и ноги мальчика и посмотрел в лицо жреца, который дергался в судорогах. На теле ребенка не было видно никаких отметин, синяков или следов от ударов. Харес не понимал, что происходит. От страха он не знал, что делать: то ли выйти из шатра, то ли забрать ребенка. Если бы хоть один человек услышал этот дикий крик, он от ужаса не смог бы вымолвить ни слова или, сам громко закричав, поскорей выбежал бы из этого ветхого шатра, однако господский ребенок сидел как ни в чем не бывало. Он лишь зажал пальцами нос и шептал: «Какой плохой запах… какой плохой…»

Харес встряхнул рубашку мальчика и одел его.

Жрец в малиновом балахоне, бормоча молитвы, стоял на пороге шатра и смотрел на происходящее. Бирюзовый испросил у него разрешения зайти внутрь, и тот жестом позволил ему. Нагнувшись, жрец в бирюзовом балахоне зашел в шатер и благоговейно остановился рядом со своим товарищем в шафрановом. Читая молитвы, он подобрал подол своего одеяния и сел у того в изголовье. Потом положил ему руку на грудь, чтобы успокоить. После этого взял его под мышки и оттащил к деревянному шесту, усадил, прислонив спиной, и принялся массировать ему плечи. Было не слышно, какие молитвы он шептал на ухо своему занемогшему товарищу, чтобы избавить беднягу от нападок дьявола и злых духов. Жрецы не спускали глаз с Мухаммада.

Жрец в малиновом балахоне подождал, пока шафрановый немного придет в себя, потом зашел в шатер и подошел к тем двоим. Он оказался спиной к Харесу, и тот не понимал, о чем жрецы тихо разговаривали между собой, однако видел, как жрец в шафрановом балахоне делал Мухаммаду рукой какие-то знаки. Когда жрец в малиновом обернулся с бледным лицом, Харес заметил, что он рассержен и глаза у него красные, как у коровы. Он подошел к Харесу и сказал:

– Я хочу осмотреть ребенка.

– Что-то не так?

– Я должен его внимательно проверить. Мы вышли на верный след.

Харес разжал руки, чтобы жрец в малиновом балахоне, который, судя по всему, был самым главным, взял у него ребенка. Однако мальчик явно не хотел, чтобы его забирали у Хареса.