Уважаемый господин М. - Герман Кох (2014)

Как вы отнеслись бы к возможности еще раз заполнить эти белые пятна? К переработанному изданию «Расплаты», где будут даны ответы на вопросы, оставшиеся открытыми? Будь я писателем, я не смог бы противиться такому искушению.

Не прошло и года, как вы поселились здесь, наверху. В романе такое было бы невозможно. Писатель поселяется этажом выше… да, кстати, а выше кого? Персонажа? Нет, я не персонаж. Я человек из плоти и крови, которого писатель легко и непринужденно взял за основу для своего персонажа. В романе это было бы откровенно недостоверно. Слишком много совпадений. Совпадения подрывают достоверность рассказа.

Нет, есть только одна сфера, в которой мы принимаем совпадения, и это действительность. «Какое совпадение!» – говорим мы, а потом преподносим сочный анекдот, в котором совпадение играет главную роль.

И напротив, можно было бы сказать, что совпадение, сделавшее нас соседями, достоверно только потому, что оно произошло в действительности.

Нарочно не придумаешь, как говорят в народе. Во всяком случае, писатель такого не придумает.

Будто вчера, я вспоминаю тот день, когда пошел в кино смотреть экранизацию «Расплаты». Зрителей было не много, как это часто бывает на дневных сеансах. Вспоминаю тот момент, когда на экране впервые появились двое школьников. Юноша берет девушку за руку.

– Ты должна знать, что я люблю тебя больше всего на свете, – говорит он, и мне становится смешно от такой совершенно неестественной и недостоверной фразы, произнесенной еще более недостоверным актером – актером такого типа, на который у голландской кинематографии имеется патент. Я так рассмеялся, что из темноты зала на меня со всех сторон зашикали.

Люди читают книгу и при этом сами придумывают лица. Потом они идут на экранизацию этой книги – и придуманные ими лица уничтожаются лицом актера на белом полотне.

В моем случае было совсем иначе. И когда я читал книгу, и когда смотрел фильм, я постоянно видел одно и то же лицо.

Мое собственное.

7

Сегодня утром пришла открытка. Открытка… В этом есть что-то трогательное, что-то из былых времен. Из тех былых времен, откуда пришли вы, где лежат ваши корни, если можно так выразиться.

Вы сами слишком охотно кокетничаете этими былыми временами. В интервью вы никогда не преминете подчеркнуть, что не привыкли к новейшим изобретениям. Компьютеры, интернет, электронная почта, мобильная телефония – от всех этих вещей вы держитесь подальше.

– Переписку по электронной почте за меня ведет жена, я слишком стар, чтобы приниматься за это.

– Иногда я слушаю, как люди в поезде говорят по мобильному телефону, и задаюсь вопросом, далеко ли мы ушли от неандертальцев.

– Первый вариант я пишу от руки, потом печатаю. На старой пишущей машинке, да. Как-то раз я попробовал писать на компьютере, но почувствовал себя так, будто регистрирую пассажиров в аэропорту. Или работаю в филиале какого-то банка.

Однажды это заводит вас слишком далеко, и кокетство себя выдает. Это было, когда вы усомнились в пользе электрогитар:

– Да ради всего святого, зачем усиливать гитару? Всегда кажется, что гитарист не владеет техникой и старается скрыть это, производя как можно больше шума.

К кому вы пытаетесь обратиться с подобными высказываниями? Вероятно, к читателям, которые, в точности как и вы, повзрослели в годы Второй мировой войны. К читателям, которые (в точности как и вы) считают, что после определенного возраста не получаешь больше никаких новых впечатлений.

В остальном вы, разумеется, имеете полное право делать то, что делаете. Печатать на пишущей машинке – почему бы и нет? Речь не о том, правы или не правы люди, живущие прошлым, речь о том, до кого они пытаются таким способом дотянуться и чего достичь.