Убийство на площади Астор - Виктория Томпсон (1999)

Фрэнк Мэллой прошел один квартал, отделяющий Пятую авеню от поднятой над землей железнодорожной платформы, расположенной на Шестой. Эти поезда, ходящие по поднятым над городом эстакадам, что протянулись высоко над улицами, были настоящим божьим даром: они позволяли добираться из одного конца перегруженного людьми и транспортом города в другой за приемлемые промежутки времени. Движение транспорта, особенно на нерегулируемых улицах, постоянно образовывало пробки и заторы, совершенно непроходимые на некоторых перекрестках в рабочее время, поэтому поездка в центр города в кэбе или на трамвае могла занять несколько часов. Конечно, грохот, который производили эти поезда, а также грязь и зола, падавшие на несчастных пешеходов внизу, были сущим наказанием, да еще каким, и это уже давно вызывало разговоры о строительстве новой железной дороги, под землей. Фрэнк же разделял точку зрения, что подземной дорогой будут пользоваться только те люди, которые не желают, чтобы другие увидели, что они ездят на поезде.

Рассматривая огромные здания, украшавшие северный конец Пятой авеню, детектив едва мог поверить, что они существуют в том же самом городе, где есть также Лоуэр-Ист-Сайд с его переполненными и грязными жилыми домами. Здесь, в районе Пятидесятых улиц, богатые жили в огромных особняках, каждый из которых занимал чуть ли не целый квартал. Там, по всей вероятности, разного добра и настоящих сокровищ столько, что на них годами можно было бы содержать все население этих гетто. Еще через квартал возвышалось элегантное здание отеля «Плаза», названного так по площади, где оно построено. Через улицу от отеля стоял один из особняков Вандербилтов. По мнению Фрэнка, он выглядел как настоящий музей, но его мнением по подобным вопросам редко кто интересовался.

Ранее эта местность являла собой пустое пространство. Когда Фрэнк был мальчишкой, в этом конце острова Манхэттен жили бродяги и пьяницы, выстроившие трущобное поселение из лачуг и хижин на границе парка, который предусмотрительно начали сооружать отцы города. Строительство парка закончилось, и бродяг отсюда выгнали, а участки земли продали миллионерам, которые желали жить подальше от пышущего жаром города с его шумом и вонью. Но теперь город расширился, разросся и дошел досюда, так что теперь, ежели богачам так хотелось убежать от суеты, приходилось бежать из города вообще, в загородные дома. Ну а для бедных оставался только Кони-Айленд.

Впрочем, Фрэнк давно уже перестал возмущаться и поносить несправедливость этого мира. Пустое занятие. Теперь он сосредоточился на том, чтобы самому заполучить как можно больше тех сокровищ, которые в этом мире имеются. К тому же от него зависят другие люди.

Дом ван Даммов выглядел не менее претенциозно, нежели остальные: величественный особняк, расположенный в квартале между Пятьдесят седьмой и Пятьдесят восьмой улицами. Этот квартал еще называли Марбл-роу, Мраморным рядом. Крыльцо особняка и впрямь оказалось мраморным – кто бы сомневался! – а у дверей висел сияющий бронзовый молоток. Дверь открыл дворецкий в соответствующей униформе, которая стоила столько, сколько Фрэнк получал за целый месяц. Весь вид дворецкого говорил о том, что он убежден: таким, как Фрэнк, следует стучаться в заднюю дверь, предназначенную для прислуги.

– Детектив-сержант Фрэнк Мэллой, – представился полицейский, прежде чем дворецкий успел направить его к заднему входу. – Мне нужно повидать мистера и миссис ван Дамм. Это по поводу их дочери.

Вот так. Если уж такой довод не заставит этого типа впустить Фрэнка в дом, чтобы побеседовать с родителями девушки, тогда тут нужен динамит.

Фрэнк сразу понял, что этот тип хорошо обучен: он не проявил никаких эмоций. Однако дворецкий, по всей видимости, ни разу не встречал на крыльце этого дома полицейского. Кажется, он слегка побледнел, когда Фрэнк упомянул о девушке.