Девочка с медвежьим сердцем - Фрэнсис Хардинг (2017)

Мейкпис, терзаемая нерешительностью, прикусила губу. Все ее инстинкты подсказывали, что с Овадией в самом деле что-то неладно. Мать сбежала из Гризхейза и сделала все возможное, чтобы Фелмотты не смогли ее найти. И нужно подумать о медведе, которого они могут вырвать из нее и уничтожить, если Овадия прознает о его существовании.

Но все это лишь неопределенные ужасы. Страх снова быть закованной и избитой, оказаться на улице, стать голодающей бродяжкой, сведенной с ума призраками, был таким ощутимым, что она могла прикоснуться к нему. Одолевала также мучительная мысль о том, что, возможно, безумный, почти разорванный в клочья призрак матери бродит где-то там, за защитными стенами Гризхейзха, и ищет Мейкпис. Сама эта мысль подогревалась надеждой и страхом, и сознание всячески от нее уклонялось.

– Прости, – тихо сказала Мейкпис. – Я не могу бежать с тобой. Мне нужен дом. Даже такой, как этот.

– Я не виню тебя за недоверие, – довольно мягко ответил Джеймс. – Но даю голову на отсечение, что этого дома следует бояться гораздо больше, чем любого другого места. Надеюсь, ты передумаешь. И передумаешь достаточно быстро, чтобы уйти со мной.

Мейкпис не привыкла к доброте и опасалась ее принять. С самой смерти матери в ее мире зияла огромная болезненная дыра, и она отчаянно нуждалась в том, кто сумел бы ее заполнить. На какую-то секунду Мейкпис почти решилась рассказать Джеймсу о медведе. Но тут же прикусила язык, и момент миновал. Тайна была слишком велика для того, кого она почти не знала. Джеймс мог предать ее. Мог не понять. Мог испугаться или решить, что она все-таки безумна. Дружба с ним, новорожденная и такая хрупкая, была просто необходима Мейкпис!

Глава 8

Неделя проходила за неделей, и Мейкпис сумела завоевать невольное одобрение помощницы повара. Оказалось, что она не только прекрасно работает, но и быстро учится. И поскольку, как уже было сказано, находилась на низшей ступени кухонной иерархии, то по утрам всегда вставала первая, успевала наносить воды, собрать золу, накормить цыплят и притащить растопку. Труд был тяжелым, а жар и дым по-прежнему тревожили медведя, но Мейкпис постигла секреты вращавшего вертел колеса, гудевшей, как улей, печи, брызгавших водой кастрюль и подъемника для котла в дымоходе. Она больше не паниковала, когда слышала приказ бежать к ящику с солью, принести сахарную голову или наведаться в мясную кладовку.

Миссис Гоутли иногда видела, как Мейкпис бросает объедки собакам, которые спали на кухне, или позволяет им слизывать с рук подливу.

– Ненормальная дурочка, – пробормотала она, качая головой. – Они сожрут тебя с костями, если им позволишь.

Но подлива уже начала наводить медленные, вкусные чары на собак. Теперь ни одна не рычала на нее по ночам. Мало того, иногда девочка спала в обнимку с ними. Их дыхание и тепло успокаивали ее бессонное сознание. Уродливый маленький песик, вращавший вертел, нежился у нее на руках.

Как и надеялась Мейкпис, дружелюбие собак несколько умерило настороженность медведя. В его голове все животные, будь то люди или звери, делились на «безопасных» и «возможно опасных». Знакомым, безопасным животным позволялось подобраться ближе. Незнакомых, подозрительных созданий нужно отваживать кашлем и угрозами.

«Какой же ты напуганный детеныш», – думала Мейкпис.

Куда больше неприятностей доставляли ей уроки письма. Раз в неделю, поздно вечером, после целого дня работы, Молодой Кроу, ставший тюремщиком на все время жизни Мейкпис в Птичьей комнате, обучал ее и Джеймса. Судя по самодовольной ухмылке, он считал, что его «лечение» помогло исцелить ее так называемое безумие.

Теперь Мейкпис знала, что Фелмоттам служит целая семья Кроу. Другие слуги в своей прямой, практичной манере дали им прозвища, чтобы как-то различать. Отец Молодого Кроу, управитель Гризхейза, был Старым Кроу. Как уже говорил Джеймс, седой мужчина, который привез ее сюда, был Белым Кроу.