Два дня в апреле - Роушин Мини (2015)

Даже в том состоянии ступора, который наступил после этих слов… «Нет, нет! Этого не может быть! – мысленно твердит Мо, чувствуя, как каждое произнесённое слово острым шипом вонзается в сердце и тупая боль разливается по всему телу. – Нет, нет! – лихорадочно стучит у неё в мозгу. – Этого не может быть! Это – неправда!» Но это правда, и Мо поняла, что всё в её жизни изменилось в одночасье и что уже ничто не будет таким, как раньше. Так вот, даже в те самые первые и самые страшные минуты после известия о гибели сына она была благодарна этой женщине за её прямоту, за то, что у той хватило смелости и силы духа сказать всё как есть; на побледневшем лице застыло выражение сострадания и сочувствия её горю. Ей явно не хотелось выполнять столь неприятную миссию. А кому хочется являться в дом с такими новостями? Она стояла на пороге в своей полицейской форме тёмно-синего цвета. Рядом переминался с ноги на ногу её коллега-мужчина. «Какая молодая, – помнится, мелькнуло тогда у Мо. – Слишком еще молода для полицейского. И уж совсем непростительно молода для того, чтобы являться в дом с такими ужасными новостями».

Впервые в жизни Мо потеряла сознание. Не то чтобы она упала в обморок. Просто на мгновение всё у неё перед глазами поплыло, и стало темно, будто кто-то сверху накинул на неё непроницаемую черную пелену. Но уже в следующее мгновение она пришла в себя и обнаружила, что полулежит-полусидит на полу в собственном холле, а рядом с ней на корточках неловко суетится мужчина-полицейский. Он крепко обнимает её за плечи, а она вдруг замечает, как туго натянулись его форменные брюки на бёдрах. Его лицо почти рядом с её, она даже чувствует его дыхание и улавливает слабый запах кофе.

«Миссис Дарлинг, – говорит он ей, – с вами всё в порядке! Просто у вас немного закружилась голова».

«Уговаривает меня так, – подумала она тогда, – будто я только что сошла с ума, а не потеряла единственного сына».

«Я хочу его видеть!» — заявляет она, и они оба в один голос начинают отговаривать её. Хотят пригласить кого-нибудь из соседей, чтобы те посидели рядом с ней, говорят, что всё остальное можно отложить до завтра. Но Мо непреклонна, и тогда они везут её в морг. Там уже Дафния (совершенно не в себе), рядом с ней её отец, белый как полотно. Он подавленно молчит. Потом им предъявляют то, что осталось от Финна.

Прошло всего лишь чуть больше часа после его гибели, но красивое лицо уже застыло и приобрело восковой оттенок. Ей хотелось закричать, завыть при виде мёртвого сына, но крик застрял в горле. Нет! Мо не позволила себе устраивать прилюдные истерики. К тому же она испугалась, что если начнёт кричать, то уже не сможет остановиться. А потому рот – на замок, а все эмоции – на потом.

Той ночью, бесконечной ночью, которой, казалось, не будет конца, когда они остались совсем одни, Дафния предложила Мо поехать к ним, но Мо отказалась. Весь остаток ночи она просидела дома одна, укутавшись в одеяло и непрестанно творя заупокойную молитву. Изредка она смотрела в окно, луна то появлялась, то снова исчезала, в небе ярко горели звёзды, равнодушно освещая всё вокруг. Да и какое им дело до того, что в этом мире уже больше нет её дорогого сына? Слёз не было. Потрясение оказалось столь сильным, что она лишилась даже способности плакать.

Молодая женщина-полицейский позвонила Мо на следующей неделе, спустя несколько дней после похорон. «Как вы там, миссис Дарлинг? – спросила она. – Вот звоню, чтобы узнать, всё ли у вас в порядке». – «Всё в порядке! – а какой еще ответ она могла дать? Даже если бы ей было очень плохо, даже если бы у неё вообще не было сил ни на что. – Впрочем, спасибо за звонок! Очень мило с вашей стороны…»