Ведьмы. Запретная магия - Луиза Морган (2017)

Сестры переглянулись, и от повисшего напряжения в комнате тут же стало темнее, как будто из дровяной печи вырвалось облако дыма.

Когда Оршьеры нашли ферму, о которой перед смертью говорила бабушка Урсула, все было в точности таким, как она описывала. Путешествие выдалось тяжелым, но лодку вынесло на скалистый пляж неподалеку от Сент-Майклс-Маунта, миниатюрного подобия острова Мон-Сен-Мишель. Там они нашли фермерский домик, приютившийся у подножия усыпанного галькой скалистого холма, позади которого простиралось болото. Он был в настолько плачевном состоянии, что жить в нем было невозможно, поэтому никто не возражал, когда они начали там хозяйничать. Понадобились месяцы, чтобы дом оказался пригодным для жилья, сад заплодоносил, а в хлеву стало безопасно для скота.

Переход к оседлому образу жизни был своего рода жертвой. Оршьеры отдавали предпочтение дороге, пейзажам, которые менялись каждый сезон, укромным местам, где можно было беспрепятственно практиковать древние обычаи. В Корнуолле старшие Оршьеры позволили младшим изучать английский – и немного корнуэльского, сколько того требовалось. Впервые за десять лет клан почувствовал себя в безопасности именно здесь, в Корнуолле.

Но вдруг три года назад объявился Бернар. Он пустил слух о том, что его прислали с целью основания католического прихода в Пензансе, но на самом деле священник продолжал заниматься охотой на ведьм. Для того чтобы это понять, клану даже не нужен был магический кристалл Урсулы, и это было подарком судьбы. Магия Урсулы была для них утеряна.

– Ты должна поесть, – сказала Луизетт сестре. – Потом расскажешь.

Она придвинула стул к другому краю стола и оперлась локтями на рубцеватое дерево.

Нанетт послушно проглотила ложку похлебки, а затем еще одну. Несмотря ни на что, она была голодна, а суп, приправленный свежим шалфеем и перцем, был хорош на вкус. Она знала, что Флеретт выловила оттуда самые крупные кусочки мяса, и снова улыбнулась сестре. Флоранс отрезала ломтик от буханки хлеба и придвинула тарелку с маслом поближе к себе. Пока Нанетт ела, в комнату заходили мужчины, и женщины прислуживали им. Никто не произнес ни слова, пока все не окончили трапезу.

– Наелась? – спросила Луизетт.

Нанетт откинулась на спинку стула:

– Да, спасибо.

– Ну что ж…

Нанетт стряхнула крошки хлеба с пальцев.

– Он говорил со мной.

– В самом деле? – откликнулась Анн-Мари. Она была второй и самой спокойной из сестер, но даже ее лицо омрачила тревога.

– Он наблюдал за мной весь день, даже когда я болтала со своей подругой Миган. А когда я запрягала лошадь, он подошел прямо ко мне на глазах у всех.

Всем жителям Марасиона было известно, что семейство Оршьер ни разу не присутствовало на англиканской службе в церкви Святого Илария. Любой бы обратил внимание на то, что Бернар, в своей запыленной черной рясе и шляпе с пологими краями, беседовал с кем-то из Орчард-фарм.

– Что он сказал тебе?

– Процитировал Писание.

– «Ворожеи не оставляй в живых», – бесцветным голосом изрекла Луизетт.

– Нет, другое, – Нанетт потерла обветрившееся лицо. – Он сказал что-то вроде: «Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти».

– Мы не вызываем мертвых, – запротестовала Флоранс.

Никто не ответил. Отрицать было бессмысленно: охотника на ведьм не заботила правда. Когда Луи, единственное дитя Изабель, вернулся в Бретань, Бернар отыскал его и выбил признание о местонахождении клана. Изабель не знала, остался ли ее сын в живых.

– Он знает о нашей ферме, – продолжила Нанетт. – И еще добавил, что нам стоит быть поосторожнее на скалистой дороге, раз уж мы не пребываем под покровом Божьим.

– Это угроза, – произнесла Луизетт.

Остальные сидели молча, переваривая мрачные новости, которые рассказала Нанетт.