Мутные воды Меконга - Карин Мюллер (2010)

Во время войны ее отец состоял в обслуживающем персонале аэропорта и, как следствие, после падения Южного Вьетнама провел пять лет в трудовом лагере. Его жену с ребенком сослали на удаленные бесплодные земли, где они выращивали рис и овощи в дождливый сезон и голодали в сухой. Четыре года они потихоньку распродавали свои драгоценности, а когда ничего не осталось, бабка Лэнг Ли и ее дед купили у полицейских разрешение поселиться в Митхо. Имея за спиной довоенное экономическое образование, мать Лэнг Ли устроилась секретарем на сахарный завод и в конце концов открыла собственное производство.

Тем временем отца Ли выпустили из лагеря, он воссоединился с семьей. Однако сотрудничество с американцами во время войны стало клеймом, навеки отравившим его перспективы при новом режиме. Он снова и снова пытался найти работу, хотя сахарный завод жены приносил щедрый доход. Наконец отец понял, что в коммунистическом Вьетнаме для него нет будущего, и преисполнился решимости убежать от прошлого, ринуться в неизвестные воды и начать с нуля в стране, где многие до него обрели свободу, богатство и счастье.

Жена была категорически против. Его настойчивым уговорам она противопоставляла кровавые рассказы о пиратах-головорезах, изнасилованиях и убийствах, распухших посиневших трупах и умирающих от голода детях, худых, как жерди. Лэнг Ли – ей тогда было пятнадцать – лежала на матрасе, накрыв голову подушкой и стараясь прогнать эти образы, поселившиеся в ее воображении, снах и мыслях.

Споры не утихали: их вели тихим, напряженным шепотом, неспособным проникнуть сквозь плетеные бамбуковые стены и достигнуть соседских ушей, а следом и полиции. У одного из родителей была мечта, у другой – жизнь, в которой все было заработано тяжелым трудом, и ребенок, которого нужно воспитывать. И поскольку им никогда не удалось бы договориться, они расстались.

Как-то утром Лэнг Ли проснулась и обнаружила записку от отца и кроваво-красный цветок гибискуса на подушке, залитой солнечными лучами.

В обстановке строжайшей секретности он собрал тысячу долларов и отыскал тех, кто предлагал купить мечту на краю радуги за горшочек золота. В тот самый момент, когда Лэнг Ли читала его записку, он уже был на пути в дельту, где ему предстояло невидимым призраком прокрасться сквозь частокол мангрового леса, найти лодку с веслами, освещенную лишь пламенем свечи, и доплыть до корабля, который будет ждать его и дюжину других суденышек, чьи огоньки стекались в одну точку на воде, как светлячки, слетающиеся к священному баньяну.

Но в записке ничего об этом не говорилось. Отец писал лишь о том, что любит ее и пусть она думает, что он умер, и постарается не горевать. Он приказывал ей заботиться о матери и всегда быть послушной дочкой.

Два года от него не было весточки. Лэнг Ли поставила фотографию отца среди мандаринов и чайных чашек на алтаре для предков и зажигала о нем благовония как об умершем. А потом однажды они получили письмо. Ее отец жил в переполненном лагере для беженцев на Филиппинах и ждал отправки в Америку. Он все время повторял, как любит ее, как скучает и хочет, чтобы она была рядом с ним. О жене – матери Лэнг Ли – не было ни слова.

Лэнг Ли целый год прятала это письмо от домашних, не осмеливаясь поделиться новостями о том, что отец выжил, – ведь тогда ей пришлось бы показать им все письмо. А как она могла? В нем ни слова не говорилось о матери – отец даже из вежливости не справился о ее здоровье.

Время шло, и отец достиг берегов земли обетованной. Честолюбие, заставившее его оставить дом и семью, сослужило ему хорошую службу, и вскоре он построил две мебельных фабрики и нанял дюжину рабочих.