Принцесса викингов - Вилар Симона (1996)

В жилой части аббатства кипела будничная суета. В прихожей слуги меняли солому на полу, в трапезной снимали со стен и устанавливали на козлах дубовые столешницы, носили дрова, воду, отпирали ставни. Пахло пылью, потом, стряпней. Эмма неожиданно заметила, что многие здесь рады ее выздоровлению. Ее встречали улыбками и шутками, и даже толстый бранчливый повар поспешил сообщить, что подаст к завтраку ее любимые блюда: раковый суп, куропаток под мятным соусом, козий сыр с тмином и восхитительные сдобные пирожки с запеченными в них ломтиками яблок. Эмма была откровенно удивлена. Да, поистине она уже прижилась здесь, плен не был тяжел для нее, но кто знает, что ожидает ее, вернись она к франкам. По закону франков герцог Роберт мог распорядиться ее судьбой, как ему заблагорассудится. Эмму, которая уже привыкла сама распоряжаться собой, пугала такая перспектива. Но вместе с тем ее не устраивала и участь супруги Атли. Избегнуть этого она могла, только бежав к франкам. И теперь она совершенно не знала, как поступить.

После трапезы она удалилась в свою опочивальню и стала ходить из угла в угол, ломая руки. В конце концов она прилегла на ложе и прикрыла глаза, прислушиваясь к шуму начавшегося дождя, пока этот мерный звук не усыпил ее. Эмма спала, пока ее не разбудил гул колоколов, зовущих к мессе.

Сквозь роговые пластины в окне проходило слишком мало света, и девушка поначалу решила, что уже вечер и ей надо спешить к Ги, чтобы сообщить свое решение. Она стремительно села на ложе – но тут же слабо ахнула.

В изножии, облокотившись на резной столбик, сидел Ролло.

– Вот-вот, – кивнул он ей. – Ваши колокола словно нарочно созданы, чтобы не дать человеку спокойно передохнуть.

Эмма непроизвольными движениями стала приводить в порядок волосы, ощущая неловкость от того, что он видит ее такой. Слава богу, здесь полумрак, и он не может видеть, как она подурнела. И все же Ролло заметил, что она изменилась.

– Я вижу, тебя и в самом деле измучил недуг.

Он произнес это мягко и сочувственно, но Эмма не позволила себе поддаться на эту уловку.

– Нет. Я просто хитрила. Ведь так ты решил?

Она покосилась на конунга. На его щеках темнела отросшая щетина, но линия рта, казалось, утратила обычную жесткость. В глубине души Эмма уже была готова к привычной схватке. Но печаль, звучавшая в его словах, лишила ее решимости. Она негромко сказала:

– Тебя не должны были впустить сюда. Это моя опочивальня, и мужчине здесь не место.

– Меня привело любопытство. Я хотел взглянуть, как ты спишь.

– То есть убедиться, что я не лгала все это время?

Теперь она глядела ему в лицо.

– Ролло, да будет тебе ведомо, что моя болезнь не из обычных. Меня околдовала твоя жена.

Лицо норманна мгновенно окаменело. И тем не менее Эмма настаивала, ссылаясь на то, что Бран может подтвердить ее слова.

– Бран суеверен, как каждый, кто готов поклоняться многим богам.

– Не мне говорить, но даже твои люди втайне чураются, когда она проходит мимо.

Ролло поднялся и подошел к окну. Выхватив кинжал, он вогнал его лезвие в подоконник, раскачал, вынул, и снова вогнал.

– Все это сказки, годные лишь для детей и старух, – раздраженно сказал он. – Я прожил все эти годы рядом со Снэфрид и знаю, что она лучшая жена, какую только может пожелать для себя викинг. Признаю – она действительно не слишком жалует тебя.

У Эммы заныло сердце, но она решилась говорить начистоту. Мысль о том, что от этого разговора зависит побег, подталкивала ее.

– Нет, Ролло, дело вовсе не в этом. Снэфрид желает моей гибели и решила извести колдовством. Как прежде намеревалась погубить во время охоты. Ты сам был этому свидетелем.

– Она промахнулась, – отрезал Ролло. – Ее стрела полетела и в меня. А зачем ей избавляться от мужа? Я дал ей то, чего она лишилась, бежав со мною из Норвегии. Я вернул ей власть.