Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– Он имел возможность разрисовать и вас тоже, – не удержалась Патришия. – Размалевать в красный цвет, как торговца краской для маркировки овец из романа Томаса Гарди.

Топлэди несколько секунд обдумывал свою связь с персонажем Томаса Гарди, не обнаружил никакого сходства и вернулся к занимавшему всех насущному вопросу.

– Стало быть, этот омерзительный человек вылезал в мое окно?

– Да, но не для того, чтобы рисовать. Он просто написал новое название для этого дома собственного изобретения: Дурость-Холл.

– То есть пока я спал, он выбрался наружу и написал эти слова на фронтоне?

– Если быть точным, то немного ниже. На архитраве. Поперечной балке под фронтоном.

Топлэди предложил девушкам сигареты. Причем в его исполнении это превратилось в род дипломатического ритуала. Он все еще не мог переварить тот факт, что его территория подверглась столь циничному вторжению.

– Как же странно, – сказал он. – Этот шутник вызывает к себе все больший интерес. И поневоле приходится признать, что с каждым разом его выходки становятся все отвратительнее, но и занимательнее.

Он обошел комнату, не заметив, что спичка в его руке погасла, вернулся на прежнее место и задумчиво уставился на коробок.

– Сначала с миссис Бердвайр он проявляет грубость, наглость, но, по мнению некоторых общих знакомых, чьи вкусы не следует, конечно же, принимать за образец, хотя бы и некоторое чувство юмора тоже. Затем, – Топлэди закрыл коробок со спичками, – он действует более тонко. – Коробок снова открылся. – А теперь опять начинает проявлять грубость и наглость. Но в данном случае к этому, как мне представляется, шутник добавил новый элемент: он ведет себя до крайности смело, словно не боится быть пойманным. И вообще ничего не опасается.

– Необходимо лишь выработать соответствующие навыки, – мрачно произнесла Патришия.

– Нет, вы вдумайтесь! – продолжил Топлэди, не обратив внимания на загадочную ремарку девушки. – Такое впечатление, что это смелость ради смелости, и только. Он начинает с того, что покидает безопасный первый этаж и оказывается здесь – то есть в значительно более рискованной ситуации. Потом вместо того, чтобы с легкостью оставить надпись на фронтоне, делает ее на архитраве. Овчинка выделки не стоит. Он добивается почти того же эффекта от своих каракулей (а я не сомневаюсь, что надпись не слишком аккуратно выполнена), но при этом подвергает себя максимальной опасности. В этом уже проявляется своего рода стиль. Да, я определил бы это именно как «стиль» – самое подходящее слово. Он стремился разместить свою надпись точно в том месте, где на подобных домах традиционно и делают надписи, чего бы это ни стоило. Крайне примечательный факт. И можно даже – конечно, чисто гипотетически, – вообразить себе портрет подобного человека.

Девушки посмотрели на Топлэди не без уважения, признавая силу мужского интеллекта. Соорудить из чистых абстракций конструкцию, в которой начинают просматриваться очертания чего-то смутного, но хотя бы реального! Патришии хотелось добавить к этому что-то свое.

– Да, как вы верно подметили, – сказала она, – здесь проявился некий элемент новизны…

И замолчала, осознав, что Топлэди уже пришел к той точке, куда неизбежно привели бы и ее собственные рассуждения. И суть состояла в том, что шутник сумел проявить себя незаурядной личностью, пусть и очень странной. И теперь, глядя на этого оказавшегося столь разумно мыслящим молодого человека, она вспомнила, как всего полчаса назад под влиянием интуиции позвонила своему не менее рационально мыслящему старшему брату.

– Мистер Топлэди. «Это Дурость-Холл». На какие мысли наводит вас подобная надпись? – спросила она.