Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Джон Эплби – умнейший человек из Лондона – признал, что в деле Гатри пришел к неверным выводам. По его словам, он не разглядел всего одного, но очень важного компонента, составлявшего общую картину. Он считал, что не задал самого главного вопроса. Но читатель-то знает: он его задал и задумался бы над ним снова тем же вечером, если бы события не развернулись столь стремительно. Кто выскользнул из учебной комнаты на глазах у Хардкасла и молодого Гилби, когда они направлялись в башню? Вы правильно угадали ответ, читатель. Это был Эван Белл собственной персоной.

Я долго перемалывал в уме странную записку от Кристин, доставленную мне дурачком из замка. Старый тугодум, я только в канун Рождества разглядел ее суть, не ясную, быть может, даже самой Кристин. Это был зов о помощи. Но даже мне самому все представлялось еще в смутном свете, поскольку, пробираясь в непогоду долиной, я лишь говорил себе, что должен по крайней мере с ней попрощаться. Но в глубине души уже понимал – все куда важнее – и предвидел опасность. Иначе я бы ни за что не пустился в путь, который сам по себе мог закончиться для меня плачевно.

Я рассчитывал добраться до большого дома часам к восьми вечера и либо воспользоваться гостеприимством Гатри, либо, подобно школьной начальнице, переночевать на чердаке домашней фермы. Вот только в своем расчете я забыл, что уже далеко не молод. Мне удалось преодолеть все преграды, поставленные на пути природой, и дойти до Эркани живым и невредимым, но лишь к половине двенадцатого ночи. Я нес с собой штормовую лампу, но ее свет едва пробивал толщу непрекращавшегося снегопада. В классе горел свет. Я спустился в ров, а потом не без труда взобрался на маленькую террасу. Мистер Уэддерберн был прав, разглядев во мне руину бывшего спортсмена, но, как оказалось, мышечная сила еще далеко не полностью оставила меня.

Теперь я сам удивляюсь, почему пробрался в комнату Кристин тайком, но мною, несомненно, руководило инстинктивное подозрение, что Гатри – наш общий враг. Она впустила меня с террасы, и я заметил, как рада девушка моему приходу. У нее был собран небольшой чемоданчик – гораздо меньше того, который миссис Макларен таскает на субботние пикники, – а на спинке кресла висел теплый плащ.

– Неужели вы собираетесь уйти в такую ночь? – спросил я.

Она кивнула.

– Так пожелал дядя. Но Нейл говорит, что мы все равно доберемся до Мерви. Он сейчас наверху в башне вместе с дядей, и мы уйдем отсюда, как только он спустится. Все будет хорошо, ведь правда?

Она была слишком влюблена, чтобы позволить себе больше, чем легкая тревога, не допуская мысли, что все получится не так, как они задумали, а в основе лежит безумный и зловещий план ее дяди. Я сказал:

– Мне надо тоже подняться и увидеться с ними, Кристин. А когда вы с Нейлом покинете наши места, обещай чиркануть мне письмецо.

И я поцеловал ее. Мне тогда пришло в голову прикрыть их уход из замка с тыла, поскольку казалось, что именно в такой момент им может грозить смертельная опасность.

Кристин предложила:

– Поднимитесь по маленькой винтовой лестнице, и вам удастся избежать встречи с Хардкаслом.

Она нашла для меня ключ на случай, если люк окажется заперт.

Я вышел из учебной комнаты – как раз в этот момент Гилби с Хардкаслом и заметили меня – и направился к внешней лестнице. Это немалое достижение, доложу я вам, суметь после утомительного похода в Эркани из Кинкейга подняться по ней быстрее, чем те двое преодолели главные ступени. И история могла принять совсем иной оборот, затяни я свой подъем немного дольше.