Тонкая работа - Уотерс Сара (2007)

Дурацкий вопрос. Но она часто перескакивала с одного на другое и говорила невпопад. Может, сельское уединение так на нее повлияло. Я ответила, что не знаю. Она посмотрела на меня, потом снова открыла рот, я надела на палец наперсток и потерла острый край зуба, чтобы он затупился. Я много раз видела, как миссис Саксби проделывала это с младенцами. Конечно, младенцы пищат и отбиваются. Мод же раскрыла рот, покорно откинув голову, и крепко зажмурилась, потом открыла глаза – щеки у нее пылали. Рука моя намокла от ее влажного дыхания. Я потерла наперстком, потом пощупала зуб большим пальцем. Она попыталась глотнуть. Ресницы ее дрогнули.

И в это самое время послышался стук в дверь. Мы обе вздрогнули. Я отступила на шаг. Это была одна из горничных. В руках она держала поднос, на нем лежало письмо.

– Для мисс Мод, – сказала она, сделав реверанс.

Я сразу догадалась по почерку, что это, должно быть, от Джентльмена. Сердце у меня оборвалось. Думаю, Мод почувствовала то же самое.

– Дайте мне, – попросила она. А потом: – И кстати, принесите шаль.

Краска схлынула с ее лица, хотя на одной щеке, там, где я сильно надавила, еще багровело пятно. Накидывая ей на плечи шаль, я почувствовала, что она дрожит.

Потом, пока я ходила по комнатам, подбирала разбросанные книги и диванные подушки, убирала на место наперсток и закрывала шкатулку для рукоделия, я все поглядывала на нее украдкой. Видела, как она вертит письмо в руках и теребит – ясное дело, не может разорвать конверт, ведь на руках перчатки. И вот, покосившись в мою сторону и стараясь казаться беззаботной – и тем самым ясно давая понять, насколько это для нее важно, – она стянула одну перчатку, надломила печать, вынула письмо из конверта и, держа его обнаженной рукой, стала читать.

Потом я услышала глубокий радостный вздох. Подобрала подушку и принялась выбивать из нее пыль.

– Хорошие новости, мисс? – спросила я. Мне казалось, я просто обязана поинтересоваться.

Она не сразу ответила. Потом улыбнулась:

– Очень хорошие. – И поправилась: – Для дядюшки, конечно. Это от мистера Риверса, из Лондона. И что же он пишет, как думаете? Он возвращается в «Терновник» завтра.

Улыбка на ее губах держалась весь день как приклеенная, а после часа, вернувшись от дядюшки, она не села шить, не пошла на прогулку и даже в карты не стала играть, а все ходила взад-вперед по комнате, то и дело останавливаясь перед зеркалом – то бровки пригладит, то губки потрогает, а со мной ни слова, будто меня и нет.

Я достала карты и села играть одна. Вспоминала Джентльмена, как он раскладывал королей и дам в кухне на Лэнт-стрит. Потом подумала о Неженке. Ее мать – она утонула – умела по картам предсказывать будущее. Я много раз видела, как она это делает.

Мод все еще в задумчивости стояла перед зеркалом, и я предложила:

– Не желаете ли узнать свое будущее, мисс? Я вам карты разложу.

При этих словах она оторвалась наконец от созерцания своего лица и произнесла:

– А мне казалось, только цыганки гадать умеют.

– Моя бабушка была цыганской баронессой, – сказала я. – Вы только не говорите Маргарет и миссис Стайлз.

В конце концов, может, и правда моя бабуля была цыганской баронессой, кто знает? Я собрала карты в колоду и протянула ей. Поколебавшись немного, она села рядом со мной, расправила на коленях свою громоздкую юбку-колокол и спросила:

– Что я должна делать?

Я сказала: закрыть глаза и посидеть так минутку, думая о самых дорогих ее сердцу предметах, что она с готовностью и исполнила. Потом велела ей взять колоду и, отсчитав первые семь карт, положить их рубашкой вверх, – кажется, мать Неженки именно так и делала, а может, надо было взять девять карт, я точно не запомнила.

Пристально посмотрев ей в глаза, я произнесла сурово:

– Итак, вы действительно хотите знать свою судьбу?

– Сью, вы меня пугаете! – отвечала она.

Я повторила: