За ширмой - Василиса Савицкая (2016)

…Два года прошли в черно-белом сне. Люди входили и выходили из моей жизни. Я их не встречал и не провожал. Я попросту не замечал их. Я не жил. Я существовал. Еда потеряла вкус, ощущения притупились, контрастность цветов поблекла, улыбка появлялась только по острой нужде. За свои почти сорок лет я не знал, что можно так тосковать по человеку. В моей жизни это был первый столь болезненный опыт. Одним лишь верным спутником на этом пути был алкоголь, на время заглушающий постоянное нытье внутри. Все женщины, появляющиеся рядом со мной, были безлики. Во всех них я искал ее, только ее, ненавидя себя за то, что тогда позволил ей тихо закрыть за собой дверь. А она не вернулась. Она растворилась. Растворилась, как фантом, облако. Оставив о себе боль и воспоминания. Еще те немногие вещи, которые она не забрала. Несколько любимых книг, белый мягкий халат, который все еще хранил ее запах, плюшевый слон. Большой розовый грустный слон. Это все, что осталось у меня.

Воспоминания мешали мне жить, дышать, улыбаться. Я изо всех сил пытался находиться «здесь и сейчас», но не мог. Я застрял там… с ней. Я скитался по земле, как инородное тело. Все было чужое, пустое. Она была радугой в моей серой, размеренной жизни. Чокнутой радугой. Как бы ей ни было плохо, на ее лице всегда была улыбка. Что бы она ни чувствовала, она всегда говорила, что все будет «гуд». Ее глаза горели, и, видя этот огонь, хотелось верить, что будет именно так. Те краски, которыми она рисовала мою жизнь, остались в прошлом. Я потерял ее, я обидел ее, глупо, по ерунде. Я не нашел в себе сил признать это тогда, я не нашел сил остановить ее. Та печаль в ее глазах, там, перед дверью, сверлила мое сознание и днем и ночью. У меня не было надежды ее найти, но я мечтал об этом. Я мечтал об этом, чтобы извиниться за ту печаль в ее прекрасных глазах.

Каждый день я искал ее в толпе. Каждую ночь я видел ее во снах. И каждое утро я проклинал себя…

…Она стояла, перекинувшись через парапет. Я увидел только ее спину. Я знал, она с огромным интересом, который проявляла во всем, наблюдает за потоком темной воды, убегающей прочь. На ней не было привычного вычурного платья, на ней не было каблуков сумасшедшей длины, безупречной укладки. Она всегда была ярким, огненным пятном среди толпы, которое невозможно было не заметить. А сейчас… А сейчас она была прозрачная, такая же, как и я. Тертые джинсы, растянутая футболка, кеды. Рыжие волосы, всегда струящиеся непослушными локонами по плечам, были небрежно собраны в узел. Я стоял позади не в силах пошевелиться.

– Привет, – не поворачиваясь, сказала она. – Ты завтракал?

Она медленно повернулась и посмотрела на меня так, как будто знала, что я всегда стоял позади. На лице ни грамма макияжа, только печальные, уставшие глаза ярким пятном выступают на нем.

Ловко спрыгнув с парапета, она подошла и прижалась ко мне. Как тогда… Два года семьсот тридцать дней назад. Как тогда, до этой пропасти между нами.

– Нет, – выдавил я.

– Ну тогда пойдем есть. Я тоже давно ничего не ела…

Письмо

В жизни возможно все!

Кроме как перестать думать о том,

о чем нельзя думать.

И хотеть то, чего нельзя хотеть…

…Выписка из газеты: «Водитель не справился с управлением. Погиб на месте»…

…Я пишу тебе это письмо, которое теперь ты вряд ли когда-то прочтешь. Возможно, ты скажешь, что это несправедливо. Да, возможно, но какой в этом смысл? Эта боль по праву принадлежит мне и только мне, и тебя она не должна касаться. Я сама во всем виновата.