Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона - Артур Конан Дойл

– Он попробовал было отрицать это, но, я так подробно описал ему все его действие в то утро, что он убежден, что я следил за ним. Вы, конечно, заметили особую четырехугольную форму носков сапог на следе? Его сапоги как раз подошли к этим следам. К тому ни один из его подчиненных не осмелился бы сделать подобной штуки. Я описал ему, как он, по обыкновению встав раньше всех, увидал чужую лошадь, бродившей по торфу, как он подошел к ней и изумился, узнав по белому пятну на лбу лошади, от которого она получила свое название[1], что случай отдает в его власть единственного коня, могущего побить того, на которого он поставил свои деньги. Потом я описал ему, как первым его порывом было отвести лошадь в Кингс-Пайлэнд, как дьявол внушил ему скрыть лошадь до окончание скачек, как он провел ее обратно и спрятал в Кэпльтоне. Когда я подробно рассказал ему это, он перестал запираться и стал думать только о спасении своей шкуры.

– Но ведь его конюшни были обысканы?

– О, у такого старого барышника всегда найдется укромное местечко.

– А вы не боитесь оставить лошадь у него? Ведь ему выгодно искалечить ее.

– Милый мой, он будет беречь ее, как зеницу ока. Он знает, что единственная его надежда на помилование – это сохранить лошадь в полной безопасности.

– Полковник Росс произвел на меня впечатление вообще человека, не склонного миловать.

– Дело касается не одного только полковника Росса. Я следую моему методу и говорю только то, что считаю нужным. В том-то и выгода моего неофициального положения. Не знаю, заметили ли вы, Ватсон, что полковник отнесся ко мне несколько свысока. Вот я и хочу немного позабавиться на его счет. Не говорите ему ничего о лошади.

– Конечно, не скажу без вашего позволения.

– И, само собой разумеется, это неважный вопрос в сравнении с тем, кто убил Джона Стрэкера.

– Теперь вы займетесь этим делом?

– Напротив, сегодня вечером мы уедем в Лондон.

Я был совершенно поражен этими словами моего друга. Мы пробыли только несколько часов в Дэвоншире, и мне казалось непонятным, почему он бросает поиски, начавшиеся таким блестящим образом. Но я не добился от него ни единого слова, пока мы не вернулись в дом тренера. Полковник и инспектор ожидали нас в гостиной.

– Мой друг и я возвращаемся в Лондон с экспрессом, отходящим в двенадцать часов ночи, – сказал Холмс. – Приятно было подышать чудным воздухом Дартмура.

Инспектор широко раскрыл глаза, а у полковника мелькнула на губах насмешливая улыбка.

– Итак, вы потеряли всякую надежду захватить убийцу бедного Стрэкера, – сказал он,

Холмс пожал плечами.

– Действительно, встретилось много серьезных препятствий, – сказал он. – Однако я твердо надеюсь, что ваша лошадь будет скакать во вторник, и прошу вас держать жокея наготове. Нет ли у вас фотографической карточки м-ра Джона Стрэкера?

Инспектор вынул из кармана конверт, взял из него фотографическую карточку и подал ее Холмсу.

– Вы предупреждаете все мои желания, дорогой Грегори. Могу я попросить вас подождать одну минуту, пока я поговорю со служанкой.

– Должен признаться, я несколько разочаровался в нашем лондонском консультанте, – резко сказал полковник Росс, когда мой друг вышел из комнаты. – Мы ни на шаг не подвинулись со времени его приезда.

– По крайней мере, вы имеете обещание, что ваша лошадь будет скакать во вторник.

– Да, обещание-то я имею, но предпочел бы иметь лошадь, – сказал полковник, пожимая плечами.

Я только что собирался возразить что-нибудь в защиту моего друга, как он сам вошел в комнату.

– Ну-с, джентльмэны, я готов отправиться в Тэвисток, – сказал он.

Когда мы садились в экипаж, один из конюхов держал дверцу. Очевидно, Холмсу пришла какая-то внезапная мысль, он наклонился и дотронулся до рукава конюха.

– У вас в загоне есть овцы; кто смотрит за ними?

– Я, сэр.

– Не случилось ли с ними чего-нибудь особенного за это время?