Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан (2011)

Женевьева не могла поверить своим ушам. Как он мог думать лишь о своих владениях? Сейчас, когда на кону стояли жизни стольких людей? Но ее злость делу не поможет. Неохотно она опустилась на скамейку у его ног.

— Но, сударь, разве земли важнее всего? — спросила она в надежде, что ее голос не прозвучал пронзительно. — Вы ведь всегда воевали за нас и наше право на собственную веру. Если вы нас защитите, если мы одержим победу… Вы уже когда-то защищали Тулузу.

Граф кивнул.

— Тогда условия были другими. Сейчас… Пойми меня правильно, я ни в коем случае не отрекаюсь от Тулузы! Я вернусь, и тогда…

— Тогда мы все уже будем мертвы! — в отчаянии воскликнула Женевьева. — Господин Раймунд… Разве мы для вас совсем ничего не значим? Разве я для вас ничего не значу?

Женевьева провела при «дворе любви» графини чуть больше года. Она знала, как следует обращаться с мужчиной, когда хочешь получить от него что-нибудь, — но она ненавидела себя за то, что ей приходилось применять эту тактику.

Граф нежно провел рукой по ее плечу.

— Моя сладкая Женевьева, разумеется, ты мне дорога, — пробормотал он. — Я выбрал тебя, даже если ты этого и не хотела когда-то. — Он рассмеялся. — Но я знал, что рано или поздно ты изменишь свое мнение. — Его рука опустилась к вырезу ее платья.

Женевьева почувствовала отвращение, хоть ее тело и отзывалось на ласки. Что-то в ней хотело подчиниться ему и не желало, чтобы он перестал прикасаться к ней. Она залилась краской, и не только стыда. Но разве этот мужчина не понимал, что ее привело сюда отчаяние, а не похоть?

— Сударь, я… я готова сделать что угодно, если вы мне пообещаете… если только вы не оставите меня в беде.

Граф склонился к ней и поцеловал ее в шею.

— Как же я могу бросить тебя в беде, моя прекрасная Женевьева? Разве я смогу допустить, чтобы это тело предали огню?

Одним ловким движением Раймунд развязал ленты на ее платье и стянул его с плеча.

— Единственный огонь, который ты почувствуешь, — это пламя моей любви.

— Значит, вы защитите нас? Вы будете нашим бастионом?

Дыхание графа участилось, когда он целовал грудь над вырезом платья, которое вскоре совсем стянул с нее.

— Сперва я преодолею твой бастион, — прошептал он, — драгоценнейшую крепость, которую мне когда-либо доводилось брать. Ты хорошо охраняла вход, маленькая Женевьева, долго его обороняла.

Он взял девушку на руки и понес ее к широкому ложу, отделанному шкурами.

— Вы не подпустите к нам этого Монфора? Вы удержите Монтальбан?

Дыхание Женевьевы также участилось, ласки и поцелуи графа приносили ей удовольствие, но она не могла позволить себе наслаждаться этим. Тело принадлежало дьяволу, и она была здесь лишь… лишь для спасения своего народа.

— Забудь пока о Монтальбане, малышка. Я благодарен тебе. Такой щедрый подарок… Я умею это ценить.

Он снова поцеловал ее. Желание в нем уже было не так просто пробудить, но она не должна была запомнить его холодным.

— Вы давали клятву, — прошептала Женевьева.

Чувства переполняли ее после произошедшего, переполнял стыд из-за того, что она испытывала вожделение, и ей хотелось провалиться сквозь землю. Но все же он приносил клятву защищать их.

— Да, да, — ответил он. — Но теперь ты должна идти, моя любовь. Меня ждут дела…

— Уже сейчас? — озадаченно спросила Женевьева. — Но ведь на дворе ночь, сударь.

Граф горько улыбнулся.

— Для рыцаря моего ранга многие ночи пролетают как мгновение, — сказал он. — Нужно уладить кое-какие дела, принять решения…

Женевьева улыбнулась:

— Вы будете разрабатывать план обороны.

Граф кивнул.

— Что-то в этом роде, дитя мое. Но теперь иди. И постарайся, чтобы тебя никто не заметил.