Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Матильда в недоумении смотрела на Спроту. Мысли девушки путались. Она смутно припоминала, как однажды в Руане Спрота пыталась приуменьшить значение ее любви к Арвиду и как она слишком легко поверила женщине, которая сейчас явно раскаивалась в своих словах.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Матильда.

Спрота встала и подошла к мужчинам, стоявшим у камина.

– Матильда, – произнесла она. – Матильда именно та женщина, которая нужна для осуществления нашего плана. Она долго жила с нами и хорошо знает Ричарда. Если я ничем не могу помочь сыну… пусть это сделает она.

Когда Спрота вновь обратилась к Матильде, недоумение девушки возросло еще больше.

– Да, ты нам нужна. Ты нужна Ричарду. И прости меня за то, что я убедила тебя… вас обоих спрятаться в монастыре. Этот мир рушится, а значит, надежного убежища не может быть нигде.

Матильда ничего не понимала, но в следующий миг слова Спроты потеряли значение. Девушка заметила еще одно знакомое лицо.

У нее перехватило дух, и она больше не чувствовала боли в ногах и в измученном голодом желудке.

Она чувствовала только… счастье. Оно согревало сильнее, чем огонь, пьянило больше, чем вино, и было приятнее, чем нежные прикосновения Спроты.

Среди мужчин, которые взволнованно обсуждали будущее Ричарда, находился… Арвид.

Последние недели были похожи на страшный сон. Иногда Арвиду хотелось проснуться и понять, что предательство аббата Мартина и очередной побег из монастыря – это всего лишь один из ночных кошмаров. Но Арвид не спал, он должен был принять решение, и оно привело его сначала в Руан, а потом, когда он узнал эту ужасную новость, – в Питр, где влиятельные люди Нормандии придумывали план спасения графа. Сначала они еще считали Арвида чужим, но все же встретили его радушно, потому что он был другом Вильгельма и потому что они принимали любую помощь.

Теперь этот страшный сон стал приятным, теперь Арвид хотел видеть его вечно. Они посмотрели друг на друга, он подошел к ней, прошептал ее имя. Впервые за последние недели Арвид понимал все настолько ясно и в то же время словно витал в облаках. Он ощущал каждую клеточку своего тела, но ему казалось, будто он наблюдает за этой встречей издалека. Ни одну свою мысль Арвид не мог выразить словами, а чувства, которые его переполняли, были слишком сильными, чтобы дать им название. Во всяком случае, среди них не было сомнения, которое заставило бы его отстраниться, изображая робость и отчуждение.

Из всех желаний, которые его переполняли (желание забыть о своем происхождении, желание покоя и уединения), лишь одно оказалось не напрасным и не ошибочным – желание быть с ней. Арвид не мог больше его подавлять и лишь безудержно радовался его исполнению, признавая то, что отрицал все эти годы: без Матильды он жил только наполовину, а не в полную силу.

Теперь он стоял напротив нее и видел по ее взгляду, что и она чувствует то же самое. Каждый из них слишком часто бывал на волосок от смерти, мир каждого слишком часто рушился, каждый принял слишком много неправильных решений, чтобы теперь не взять за руки человека, который, как в зеркале, отражал его собственную судьбу и помогал с ней примириться.

Сначала они просто держались за руки, потом заключили друг друга в объятия. Арвид поцеловал бы девушку, если бы вдруг не заметил, что в комнате воцарилась тишина. Только тогда он вернулся из своего маленького мира, который теперь принадлежал им двоим, в большой, где на Арвида устремились удивленные взгляды и где прозвучал вопрос Спроты. Она спрашивала Матильду, готова ли та ей помочь. Арвид знал, на какой ответ она надеялась, и первым его желанием было закрыть девушку своим телом и запретить ей участвовать в этом.

Но Матильда уже не смотрела в его глаза.

– Что случилось? – спросила она.

Спрота подошла и отвела ее в сторону, прежде чем Арвид успел этому воспрепятствовать.