Дитя огня - Юлия Крён (2012)

– Конечно, она такая, а как же иначе? Ведь это у нее в крови.

Не договорив, Авуаза снова вскинула руку, но уже не для того, чтобы ударить Аскульфа, а чтобы забрать у него меч. Он оказался таким тяжелым, что она едва смогла его удержать.

Аскульф не препятствовал, но и не отвел взгляда, когда Авуаза подняла меч. Нужно было отдать воину должное: хоть он и не смог схватить Матильду, но смело смотрел смерти в глаза.

Такое поведение не вызвало у Авуазы особого уважения. Язык, который был понятен Аскульфу, казался ей ужасно простым: «Я сделал ошибку, значит, должен понести наказание. Я потерпел неудачу, значит, должен умереть».

Разве он не знал о существовании другого языка, который понимали и на котором говорили очень многие люди: «Я слаб, но спасаюсь с помощью лицемерия; я ничего не умею, но убеждаю всех в обратном; я лгу так долго, что уже и сам верю в эту ложь».

Те, кому был понятен такой язык, считали, что шаг навстречу своей гибели делает не герой, а глупец.

– Ты ведь не убьешь Аскульфа! – крикнул брат Даниэль.

На его лице отразился ужас, но голос звучал так, как будто монах с трудом сдерживал смех.

Авуаза не обратила на него внимания. Она с натугой подняла меч и занесла его над Аскульфом, но в последний момент отвела удар, так и не дав ему обрушиться на голову воина. Под тяжестью оружия женщина едва устояла на ногах.

– Не думай, что я проявила милосердие, – выдавила она из себя, – просто у меня слишком мало людей. Я не могу терять никого из них, тем более тебя. Уходи!

Аскульф не двинулся с места. Видимо, повиноваться женщине было для него более позорным, чем умереть от ее руки.

Тогда Авуаза ушла сама, пока не назвала истинную причину, по которой оставила его в живых.

«Для тебя, – подумала она. – Я делаю все для тебя…»

Аскульф был племянником мужчины с корабля-дракона. Она не могла убить того, в чьих жилах текла его кровь.

Женщина глубоко вздохнула и попыталась не думать о нем, об упрямстве на лице Аскульфа, о Матильде.

Вместо этого она думала о сыне Вильгельма, Ричарде, которого держали в плену в Лане. Возможно, было бы лучше, если бы он умер. И пусть Людовик тогда ворвался бы в Нормандию, а значит, и в Котантен, но они смогли бы привлечь на свою сторону больше союзников – не просто язычников, стремящихся к свободе, но и христиан, которые не оставили бы смерть Ричарда безнаказанной.

Это был хороший план, но для его выполнения нужно было снова ждать.

Авуаза услышала позади себя лязг оружия. Аскульф наклонился и схватил меч, которым она его чуть не убила. Вместо того чтобы снова спрятать его в ножны, воин отбросил его прочь, ведь гордость не позволяла ему носить оружие, оскверненное рукой женщины.

Глава 6

945 год

Жизнь в монастыре Святой Радегунды ничем не отличалась от будней монастыря Святого Амвросия, разве что пение хора здесь сопровождалось шумом прибоя. Во время шторма этот шум напоминал резкие голоса, которые побуждали молиться более истово, а в тихие дни переходил в шепот – эхо давно ушедших сестер, которые жили здесь, прославляя Господа, много лет назад. Матильде нравился шум моря и то, о чем он говорил: она всего лишь одна из многих безымянных монахинь, а отдельные голоса не имеют значения, потому что они вливаются в общий хор. Девушка быстро освоилась в кругу сестер, и они обращались с ней вежливо, но равнодушно, как и положено людям, стремящимся освободить свою душу от всего мирского.