Поздний развод - Авраам Иегошуа (1982)

Я великодушно разрешил. Думая при этом, сколько я сэкономлю на электричестве. А потом еще раз детально объяснил, куда именно положить чек и как закрыть ящик. После чего все внимание обращаю на тонкие лодыжки, приближающиеся ко мне. Да еще на красоту широко открытых глаз, взгляд их устремлен на меня, я чувствую, что она вспомнила обо мне, и хотя это мне льстит, я все-таки предпочел бы не видеть, как поднос с моим ужином выпадет из ее рук.

Наконец-то я смогу хоть что-то поесть. С утра рот был заполнен лишь болтовней. В ресторане я – единственный посетитель, а потому без зазрения совести начинаю ее гонять – за солью, за перцем, за чистой вилкой, и все для того, чтобы лишний раз насладиться ее животной грациозностью и тем, как она заливается краской смущения, возвращаясь. Неужели она испытывает возбуждение – я не говорю уже о желании, – разглядывая мою морду, или она принимает меня за крупную шишку? Эта мысль меня забавляет. Каждый день ты страдаешь от собственных вожделений, никогда не думая о тех, кого они заставляют страдать. В конце концов она садится рядом, целомудренно скрестив ноги. Мы одни – если не считать музыки, доносящейся из приемника, я режу мясо, но не свожу глаз с ее белых рук, я пожираю их взглядом, я съел бы ее всю, выпил бы и высосал до последней капли, в ту минуту, когда я жую хлеб и запиваю его водой, я ощущаю всю ее и понимаю, что она уже сдалась и я могу сделать с ней все, что хочу. Я хочу кофе, и она идет за кофе. Потом я хочу газету, и она приносит мне газеты, а потом она застенчиво теребит свой передник и спрашивает, можно ли прибрать за столом. Прибирая, она наклоняется так, что мне полностью видны ее груди, на которые, увы, у меня нет сейчас времени.

Киссинджер обедает тоже, он обедает перед очередной деликатной миссией. В его визите на Ближний Восток его окружает стая остающихся невидимыми репортеров. В ресторане было бы совсем тихо, когда бы шум проносящихся по скоростному шоссе машин не заставлял вибрировать стеклянные стены. Что человеку нужно для счастья… море, весна и эта вот чашка ароматного кофе… На какое-то краткое мгновение я вырубился. Сто тысяч ожидали меня в ящике стола, мой маленький убийца будет твердо держаться в суде, следуя моим указаниям, опирающимся на гениальную стратегию, даже на расстоянии убедившую его бельгийского дядю. Мое настроение резко пошло вверх. Я потребовал сигару и еще кофе. Почему бы и нет? Я заслужил их. Мои глаза увлажнились. Поднявшись, я потрепал ее по плечу. Я почувствовал нарастающий прилив щедрости. Все было хорошо. Пригласив владельца ресторана, я потребовал счет. Я оплатил его, добавив сверхщедрые чаевые, и уловил ее молчаливую благодарность.

На часах – десять минут четвертого. Легкий ласкающий бриз. Обычно в это время я звоню домой, чтобы убедиться, что Гадди уже вернулся из школы цел и невредим, но сегодня с меня хватило всех этих назидательных штучек – я обречен на них, но не сейчас, когда ветерок с моря ласково обвевает меня. Медленно я бреду к своей машине. Торговец клубникой установил свой лоток неподалеку, и я купил у него для старой женщины целый пакет, чтобы доставить ей хоть какую-нибудь радость – боюсь, единственную, которую ей придется сегодня от меня принять. Проверил, не спустили ли шины, не торопясь, плавно подкачал их, сел за руль, думая о детях, оставшихся дома, и чувствуя, как всего меня переполняет любовь к этой маленькой и нелепой стране. И трогаюсь с места.