Сказки тысячи ночей. Веретено - Эмили Джонстон (2016)

Захра ничего не ответила и даже не шевельнула головой, хотя ее плечи слегка содрогнулись. Она закрылась платком в качестве защиты, чтобы Марам не видел выражения ее лица. Я понадеялся, что он сочтет это за стеснение при виде жениха и такого количества чужих мужчин. Мне ее лица тоже было не видно, но я был уверен, что она кипит от ярости. Ее плечи дрожали от злости, не от страха.

– Что с ними сделать, ваше высочество? – спросил стражник, выводивший Арву. Я услышал в его голосе внутреннее сопротивление, и меня охватил страх. Этот человек ожидал услышать ужасный приказ, который будет ему ненавистен, но который придется выполнять.

Сын Царетворца с минуту смотрел на нас, будто ожидая, что мы начнем умолять о пощаде. Но мы, разумеется, не стали бы этого делать, равно как и Захра.

– Возьмем с собой, – сказал он наконец. – Вернем этих нечестивцев во дворец короля Касима.

Я почти беззвучно выдохнул, но больше ничем не осмелился выдать своего облегчения. По крайней мере мы не умрем здесь, в песках пустыни.

– Но не волнуйся, любовь моя, – продолжал Марам. – Мы отвезем их к твоему отцу, и тогда их казнят по твоему приказу, чтобы все твои подданные знали, как ты меня любишь.

Он знал. Злорадная улыбка его выдала. Он знал, что мы не похитили Захру, что она пошла с нами по собственной воле. Знал, что мы ей дороги, хотя, думаю, не представлял, почему и насколько. Это было ему безразлично. В его руках оказались пятеро живых существ, которых он сможет дальше мучить. На виду у стражников Сауд не мог дотронуться до меня, но он склонился ко мне плечом, насколько осмелился, и его прикосновение, пусть и легкое, напомнило мне, что я все же могу умереть здесь в песках, если сделаю что-нибудь безрассудное.

С другой стороны от меня Арва и бровью не повела, услышав заявление принца, и я почувствовал безмерную гордость за нее. Тарик медленно дышал, размеренно вдыхая и выдыхая, как будто прял и старался подстроить дыхание под ритм работы. Я сделал глубокий вдох и попытался проделать то же самое, но тут же сбился с ритма.

– Поставьте их на ноги, – велел принц.

– А что с девчонкой? – спросил один из стражников.

Марам впервые посмотрел на Арву, окинув ее оценивающим взглядом – будто он мог хоть приблизительно понять ее ценность!

– Она сделала свой выбор, – заключил он. – Пусть живет с ними – столько, сколько ей осталось.

С этими словами он повернулся и пошел назад к лагерю. Лошадей они с собой не взяли, так что нам всем придется идти пешком. Стражники, стоявшие по бокам от Захры, повели ее вслед за принцем, в то время как остальные занялись нами.

Связывать нас они не стали – смысла не было. Как мы уже выяснили, пустыня плохо подходила для побега, и к тому же их было гораздо больше, чем нас. Даже если им придется вернуться в лагерь за лошадьми, все равно они довольно быстро догонят нас. Так что вместо этого они нас обыскали, отобрав у нас ножи и ремни, и осмотрели содержимое наших рюкзаков. Никому из нас, кроме Арвы, рюкзаки не вернули. Ее вещи просматривал тот же стражник, который вытаскивал ее из пещеры. Он уже вытащил из рюкзака почти все вещи, как вдруг скривился, будто случайно дотронулся до горячего котелка, и вернул ей сумку. Один из товарищей склонился к нему, чтобы расспросить, в чем дело. Я не расслышал его ответ, но, по видимости, все стражники, услышавшие его, одобрили его решение.

Я взглянул на Арву, но ее полное решимости лицо было непроницаемо.

Она кинула на меня быстрый взгляд, и в ее глазах мелькнуло нечто похожее на удовлетворение, хотя причину я отгадать не мог.

Лицо Сауда тоже выражало облегчение, и я задумался, что же такое было в рюкзаке у Арвы, что ей так хотелось оставить при себе, а стражники столь охотно позволили ей оставить.

Она замотала лицо платком, как и Захра, а я пожалел, что на улице недостаточно ветрено, чтобы у нас был повод тоже закрыть лица куфиями.