Рэмбо, Первая кровь - Моррелл Дэвид (1993)

Рэмбо направился было обратно в кабинет Тисла.— Ну, нет, теперь сюда, — сказал Тисл и указал на последнюю дверь справа, с решеткой в маленьком окне вверху. Он хотел отпереть ее ключом, но тут заметил, что дверь приоткрыта на четверть дюйма. Недовольно покачав головой, Тисл распахнул дверь, Рэмбо увидел лестницу с железными перилами и цементными ступенями. На потолке горели люминесцентные лампы. Рэмбо вошел, Тисл тут же последовал за ним и запер дверь. Они стали спускаться, сопровождаемые двойным эхом.Рэмбо издали услышал шум льющейся воды. Цементный пол был мокрый и отражал флюоресцентные огни, у дальней стены тощий полицейский поливал из шланга пол камеры. Увидев Тисла и Рэмбо, он перекрыл воду.— Голт. — Голос Тисла отозвался гулким эхом. — Почему верхняя дверь опять отперта?— Разве я?.. Но ведь у нас нет сейчас заключенных. Последний недавно проснулся, и я его выпустил.— Не имеет значения, есть у нас заключенные или нет.Стоит тебе привыкнуть оставлять дверь незапертой, когда у нас никого нет, и ты можешь забыть запереть ее, когда у нас кто-то будет. Так что изволь запирать дверь всегда.Рэмбо было здесь также холодно, как и в кабинете Добзина, он дрожал. Ему казалось, что лампы на потолке чуть ли не касаются его головы, но все равно было слишком темно. Железо и цемент. О Господи, напрасно он позволил Тислу привести его сюда. Когда они шли от судьи, надо было вломить Тислу и убежать. Уж лучше спастись бегством, чем провести здесь тридцать пять дней.Но, сказал он себе, какого же черта ты ожидал? Сам напросился, разве нет? Не захотел уступить.Вот именно — не захотел. И сейчас не хочу. Если меня запрут, это еще не значит, что мне конец. Буду сопротивляться. Чтобы когда придет время отпустить меня на свободу, Тисл вздохнул бы с облегчением.Конечно, ты будешь сопротивляться. Смех да и только. Посмотри на себя. Ты уже дрожишь. Ты же знаешь, что тебе никак нельзя сидеть в камере. Двое суток в тесной камере — и ты свихнешься.— Вы должны понять, что мне здесь нельзя оставаться. — Это сорвалось с языка против его воли. — Сырость. Я не выдержу пребывания в сыром месте.Когда Рэмбо попал в плен, его долго держали в камере, где земляной пол был вечно сырой.Вот и расскажи ему об этом, черт возьми.Но он еще решит, будто я его умоляю.Ну вот, подумал Тисл, сейчас, когда уже поздно, парень пришел в чувство и пытается выкрутиться. Тисла ужасно раздражала такая непутевость — ведь парень фактически сам запрятал себя сюда.— Скажи спасибо, что здесь влажно. Что мы все моем из шлангов. По уик-эндам здесь сидят пьяные, и когда мы в понедельник их вышвыриваем, со всех сторон свисает блевотина.Тисл окинул взглядом камеры, блестевшие лужицами воды.— Хоть ты, Голт, и оставляешь ту дверь наверху открытой, моешь ты прекрасно, — заметил он. — Немедленно принеси парню все, что полагается. — Эй, ты, — повернулся он к Рэмбо, — думаю, средняя камера тебе подойдет. Иди туда, снимай сапоги, брюки, куртку. Оставь на себе носки, трусы, свитер. Сними все украшения, цепочки, если есть, часы… Голт, на что ты там уставился?— Ни на что.Я ж вроде бы послал тебя за постелью и всем остальным.— Я просто смотрел. Сейчас принесу.Он поспешил наверх.— Может, напомните, чтобы он запер дверь? — поинтересовался Рэмбо.— Нет надобности.Тисл прислушивался к звяканью отпираемой двери. Потом стало слышно, как Полт ее запер.— Начинай с сапог.Интересно, чего он ждет? Парень снял куртку.— Ну вот, опять за старое. Я же велел начать с сапог.— Пол мокрый.— А я тебе сказал войти туда.— Я войду туда не раньше, чем это будет необходимо. — Рэмбо сложил куртку, покосился на лужицы воды на полу и положил куртку на ступеньках. Сапоги он поставил рядом, снял джинсы, сложил их и аккуратно пристроил поверх куртки.— Что это у тебя за шрам над левым коленом? — спросил Тисл. — Что с тобой случилось?Рэмбо молчал.— Похоже на пулевое ранение, — не унимался Тисл. — Где ты его получил?— У меня носки промокли на этом полу.— Тогда сними их.Тислу пришлось отойти в сторону, чтобы в него не попали летящие носки.— Теперь снимай свитер.— Зачем? Только не говорите, что все еще ищете мои документы.— Я произвожу тщательный обыск, чтоб убедиться в том, что ты ничего не спрятал подмышками.— Что? Наркотики что ли?— Кто знает? Все может быть.— Ну, только не я. Я давно с этим завязал. Черт возьми, это же противозаконно.— Очень смешно. Снимай.Свитер.В порядке исключения парень сделал то, что ему было сказано. Как можно медленнее, разумеется. У него на груди было три прямых шрама.— А это откуда? — удивился Тисл. — Ножевые ранения. Чем ты вообще занимался?Парень щурился на лампы у потолка и молчал. Посреди груди у него был большой треугольник черных волос. Два из трех шрамов пересекали его наискосок.— Подними руки и повернись, — велел Тисл.— Это не обязательно.— Если бы существовал более быстрый способ тебя обыскать, я бы его нашел. Повернись.На спине у парня был небольшой, но глубокий шрам.— Чем тебя протыкали?Штыком, подумал Рэмбо, штыком.— Ладно, теперь опусти трусы.Парень повернулся и измерил Тисла долгим взглядом.— Спокойно. Я должен проверить, нет ли у тебя скрытого оружия. Мало ли что…Рэмбо медленно приспустил трусы. Голт отпер верхнюю дверь и вошел.— Окей, ты чистый, — сказал Тисл.Тисл слушал, как Голт запирает дверь, потом по цементу зашаркали его шаги. Он нес выцветший хлопчатобумажный комбинезон, тонкий матрас, прорезиненную простыню и серое одеяло.Голт прошел в камеру. Парень последовал было за ним, шлепая по лужам босыми ногами.— Не спеши, — остановил его Тисл — Ну, решайте наконец. Сначала вы хотели, чтобы я вошел в камеру. Теперь вы этого не хотите. Как мне быть?— Прежде всего ты должен пройти вон туда, в душ. Помойся очень тщательно. И хорошенько промой волосы. Я не хочу прикасаться к грязным.— То есть как это — прикасаться?— Я должен их обстричь.— Этого еще не хватало. У вас ничего не выйдет. Я попросту не подпущу вас к себе ни с какими ножницами, ясно?— Это обязательная процедура. Через нее проходят все от автомобильных воров до пьяных, их обыскивают, как тебя, ставят под душ и обрезают волосы, если они у них длинные. Мы даем тебе чистый матрас, и хотим получить его обратно тоже чистым, а не полным клещей и блох — ведь ты спал где попало, в лесу, в сараях и еще черт знает где.— Волосы обрезать не дам.— Если ты меня снова разозлишь, я устрою тебе еще тридцать пять суток отсидки. Ты сам очень хотел сюда сесть и теперь получишь все, что получают Другие. Может, успокоишься и перестанешь усложнять жизнь нам обоим? Голт, принеси ножницы, крем для бритья и бритву.— Я соглашусь только на душ, — сказал парень.— Вот и хорошо. Не все сразу.Парень медленно пошел к душу, а Тисл взглянул на часы. Около шести вероятно, скоро полиция штата сообщит ему что-нибудь об этом парне.