Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Фенимор Купер, Майн Рид, Карл Май (1841, 1857, 1887)

Фрэнк рассказывал все это так живо, с выразительными жестами, что его слушатели боялись упустить даже мельчайшую деталь, ну и, кроме того, все это было смешно. Все хохотали в наиболее напряженных местах его рассказа.

– Ну-ну, смейтесь! – пробурчал Фрэнк. – А мне тогда было совсем не до улыбок. У меня возникло чувство, будто все части моего тела совершенно перестали мне повиноваться. На душе у меня стало пусто и глухо, так что в течение нескольких секунд я и не помышлял о том, чтобы встать.

– А медведь? – спросил Джемми.

– Не знаю, разобрался он в тот момент в своих мыслях или нет – я, к сожалению, не имел ни времени, ни должного благоговения сидеть с ним и собеседовать с глазу на глаз, как Ментор с Телемаком[45]. Возможно, у него на душе, как и у меня, было мерзопакостно, ибо он лежал так же тихо подо мной, как я безмолвно восседал на нем. Потом он вдруг собрался с силами, и это привело меня к осознанию моих персональных обязанностей. Я вскочил и помчался прочь, он за мной, то ли от страха, как я, то ли от жажды продолжить так внезапно завязанное со мной знакомство – этого я не знаю. Собственно, я-то стремился к дверям дома. Но на это оставалось очень мало времени, а медведь был слишком близко. Страх наделил меня быстротой ласточки! Ужас, казалось, удвоил или даже учетверил длину моих ног! Я несся вперед, как ружейная пуля, затем шмыгнул за угол дома и… угодил прямо в глиняную яму, по самые локти. Я забыл обо всем на свете, все смешалось предо мной: небо и земля, Европа и Америка, все мои знания и эта проклятая глина. Одним словом, я воткнулся в грязь, как скребок в тесто. А тут рядом со мной раздался такой, как выразится американец, мощный «шлеп», от которого я испытал толчок, словно от амортизатора железнодорожного вагона, а глина будто взорвалась у меня над головой. Лицо полностью покрылось грязью, только правый глаз еще что-то видел. Я развернулся и покосился на медведя, который вследствие своего легкомысленного темперамента забыл проинспектировать почву, как это положено, и, стало быть, прыгнул следом за мной. Была видна только его голова, но выглядела она ужасно. Если оба мои профиля были залеплены глиной так же, как и у него, то, конечно же, ни один из нас не мог претендовать на глубокое почтение со стороны другого. Три секунды мы любезно оглядывали друг друга, потом он отвернулся влево, а я – вправо, и каждый из нас с похвальным намерением достичь более приятных мест рванулся прочь. Естественно, у него со способностями выбраться из ямы дело обстояло получше, чем у меня. Я даже стал опасаться, что он, выскочив из глины, останется на месте, чтобы устроить мне осаду, но едва он достиг твердого грунта, как с бешеной скоростью помчался туда, откуда пришел, и исчез за углом, не удостоив меня даже взглядом. Farewell, big muddy beast![46]

Хромой Фрэнк распалился не на шутку, жесты его становились все резче и нелепее. У многих уже от хохота сводило скулы, из глаз текли слезы. Теперь уже не один Фрэнк, а вся компания выглядела очень комично.

– Да, веселенькое вышло приключение, – заговорил первым Разящая Рука, – а самое лучшее в нем – счастливый конец для вас, да и для медведя тоже!