Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Фенимор Купер, Майн Рид, Карл Май (1841, 1857, 1887)

– Конечно. Мы были бы плохими вестменами, если бы не разведали обстановку прежде, чем дали бы вам заметить наше присутствие. Когда мы обнаружили, что у нас украли двух лошадей, мы направились по следу воров. К сожалению, мы обнаружили пропажу слишком поздно, поэтому смогли догнать воров только здесь. Лошади пасутся на открытом воздухе, и только вечером мы их забираем. Ну да ладно, пошли!

Он поднялся в седло одного из возвращенных животных. Его юный спутник вскочил на второго. Оба направили животных точно к тому месту, где Джемми и Дэви поначалу прятались в кустах. Бледнолицые охотники также сели в седла, и теперь все четверо отправились по следу индейца, фигура которого маячила впереди. Но юный краснокожий не позволил себя нагнать: он все время старался опережать белых, будто не приблизительно, а точно знал конечный пункт их перехода.

Хромой Фрэнк держался рядом с Толстяком Джемми, к которому, похоже, испытывал симпатию.

– Не соблаговолит ли мастер сказать, что вам действительно нужно в этом краю? – спросил он.

– На самом деле мы направляемся немного дальше, в Монтану, где охота бывает намного удачнее, чем здесь. Там еще встречаются лесные скитальцы и истинные жители саванны, занимающиеся охотой ради охоты. Сейчас зверей чаще всего попросту поголовно истребляют. Горе-охотники травят бедных бизонов, убивая их тысячами только из-за того, что для приводных ремней их кожа годится больше, чем обычная. Это же стыд и позор! Разве нет?

– Ваша правда, мастер. Раньше было совсем по-другому. Как говорится, один на один, то есть охотник бросал дичи честный вызов и боролся за свое пропитание с риском для жизни. А теперь охота – это трусливое убийство из засады и охотники старой школы на грани вымирания. Такие люди, как вы, сейчас уже редкость. Конечно, я не думаю, что у вас так уж много денег, но, должен признаться, ваши имена говорят сами за себя!

– Вы знаете наши имена?

– Конечно.

– Откуда?

– Вокаде назвал их, когда я и Мартин лежали в кустах. Мы всё слышали. На самом деле, вы не очень похожи на вестмена. Ваша талия больше подходит немецкому пекарю или капитану бюргерской гвардии, но…

– Что? – с интересом перебил его Толстяк. – Вы говорите о Германии. Вам она знакома?

– Еще как! Я же немец с головы до ног!

– И я душой и телом!

– Это правда? – спросил Фрэнк и даже приостановил коня. – Фактически я и сам вижу, что правда. Янки с вашими формами просто не может существовать в природе. Я искренне рад, что встретил земляка. Ну-ка, дайте мне вашу руку! Добро пожаловать!

Они до боли пожали друг другу руки. Но тут Толстяк спохватился:

– Только пришпорьте вашу лошадь. Мы не должны здесь задерживаться. Сколько времени вы уже здесь, в Штатах?

– Уже лет двадцать.

– Вы, должно быть, уже и немецкий позабыли?

До сих пор оба говорили по-английски. Услышав вопрос, Фрэнк гордо выпрямился в седле и ответил обиженным тоном:

– Я? Забыл мой родной язык? Тут вы как раз ошиблись! Родился немцем – немцем и умру, ведь в моей крови есть и кровь моего императора. Вы себе хоть примерно представляете, где стояла моя колыбель?

– Нет, конечно. Меня же там не было.

– Ну конечно! Вы должны догадаться по моему произношению, что я выходец из провинции, где говорят на чистейшем немецком.

– Вот как?! И откуда же?