Двор Карла IV. Сарагоса - Бенито Перес Гальдос (1893)

– Ого, я вижу, ты честолюбив, Габриэль! – добродушно воскликнула Амаранта. – Твои последние слова справедливы. Очень возможно, что и ты неожиданно встретишь покровительницу. Чтобы ты не терял надежды, я расскажу тебе один пример. В давно прошедшие времена и в далеких землях было огромное царство, которым управлял бесталанный владыка; но он был так добр, что его вассалы считали себя счастливыми и очень любили его. Жена его, султанша, была женщина пылкая и с живым воображением; словом, обладала качествами, совсем противоположными качествам ее мужа, вследствие чего этот брак и не был особенно счастливым. Когда султан вступил в управление страной, ему было пятьдесят лет, а султанше тридцать четыре. В это время к ним в янычары поступил молодой человек приблизительно твоих лет и, хотя и был образованнее тебя, но беден, и потому не мог надеяться на блестящую карьеру. Но скоро при дворе разнесся слух, что он понравился султанше, и вскоре это подтвердилось, так как, когда молодому человеку исполнилось двадцать пять лет, он был осыпан всеми повышениями и наградами, каких только может желать простой смертный. Султан, далекий от всякой подозрительной мысли, относился с любовью к молодому фавориту, сделал его великим визирем и женил его на принцессе царской крови. Все подданные султана были этим очень недовольны, ненавидели молодого человека и султаншу. Будучи великим визирем, фаворит сделал для народа кое-что и хорошее, но народ был возмущен массой его дурных поступков, вследствие которых в этом спокойном царстве произошло много смут. Султан все продолжал не видеть, как страдал народ, а султанша хоть и видела, но до такой степени увлеклась визирем, что уже не могла остановиться. Не только народ, придворные, но даже все члены семьи султана горячо ненавидели выскочку. Но что самое странное – молодой человек выказал черную неблагодарность по отношению к женщине, осыпавшей его незаслуженными милостями; он даже не был ей верен и увлекался другими женщинами. Придворные дамы рассказывали, что не раз заставали султаншу всю в слезах и даже замечали на ее теле следы побоев.

– Какая неблагодарность! – с негодованием воскликнул я. – И Господь не наказал этого человека, и не дал спокойствия бедной стране, и не открыл глаза доброму султану?

– Этого я не знаю, – ответила Амаранта, прикусив зубами кончик гусиного пера, которым собиралась писать. – Я читала эту историю в одной очень старой книге и еще не дошла до ее развязки.

– Какие дурные люди есть на свете!

Она улыбнулась и сказала:

– Если ты когда-нибудь достигнешь такого же высокого положения и по тем же причинам, то ты не будешь таким; ты сделаешь все возможное для того, чтобы твоими хорошими поступками загладить твое невысокое происхождение.

– Если я достигну того, чего хочу, то я буду поступать так, как вы говорите. Я буду управлять страной и в то же время никогда не перестану быть добрым, разумным и великодушным человеком!

Эти слова заставили ее снова рассмеяться. Она обещала мне на следующий же день поручить мое образование патеру и сказала, чтобы теперь я оставил ее одну, так как ей надо писать письма.

Горничная пришла и отвела меня в мою комнату. Я лег спать, но голова моя была полна самых разнообразных мыслей. Когда я, наконец, уснул, то мне снилось, что мне мучительно давят на грудь все эти купола, башни и крыши огромного Эскуриала.

XIII

На следующий день у Амаранты обедали донья Долорес, старый дипломат и его сестра. Здесь не лишним будет сказать несколько слов об этой сеньоре. Это была особа пожилая, гордая, державшая себя с достоинством и испанка с головы до пят. Ее слабой стороной была вера в ум ее брата. Она очень любила всякие празднества и особенно драматические представления. Ее домашний театр был одним из лучших в Мадриде, и на предполагавшуюся постановку «Отелло» она потратила немало денег. Она протежировала актерам, но всегда издали.