Жемчужина Лабуана - Эмилио Сальгари (1964)

Это была рана от пули, скорее всего, пистолетной, с левой стороны под пятое ребро. Пуля, скользнув по кости, затерялась внутри, но не затронула, насколько модно было судить, важных органов. Наверное, рана не была бы особенно опасной, если бы он занялся ею сразу. Но в его положении она становилась смертельной, и Сандокан это понимал.

Услышав неподалеку журчание ручья, он дополз туда, промыл рану, воспалившуюся от долгого контакта с морской водой, и тщательно перевязал ее обрывком рубашки.

– Я поправлюсь! – стиснув зубы, пробормотал он. – Я очень скоро вновь встану на ноги.

Он припал к ручью и сделал несколько глотков, чтобы успокоить начинающийся жар. Затем ползком добрался до большого дерева с густой тенистой кроной и прилег у его ствола. И вовремя – Сандокан снова почувствовал, что силы оставляют его. Он закрыл глаза, в которых плавали кровавые круги, и впал в тяжелое забытье.

Так пролежал он много часов, пока солнце не начало спускаться к западу. Нестерпимая жажда и резкая боль в воспаленной ране привели его в чувство.

Он хотел было подняться, чтобы добраться до ручейка, но тут же снова упал.

– Нет, – сказал он, превозмогая мучительную слабость и боль. – Я Тигр – меня нельзя победить. У меня есть еще силы.

Хватаясь за ствол дерева, он поднялся на ноги и, чудом сохраняя равновесие, двинулся к ручью, на берегу которого снова упал. Собравшись с силами, он утолил жажду, еще раз обмыл рану и, сжав голову руками, устремил взгляд на море, которое с глухим равнодушным рокотом разбивалось о берег в нескольких шагах.

– Ах! – воскликнул он с горечью. – Не думал я, что дело так закончится. Кто бы сказал мне, что леопарды Лабуана победят тигров Момпрачема? Кто бы сказал мне, что я, непобедимый Сандокан, буду беспомощно валяться здесь на берегу, потеряв свои корабли и всех до единого людей. Нет, этим не может все закончиться! Я за все отомщу! Месть!.. Клянусь, я отомщу!..

Он вскочил, в полубреду готовый сию же минуту сразиться с врагом, и сразу же, как подкошенный, упал на траву.

«Терпение, Сандокан, – морщась от боли, приказал он себе. – Я выздоровлю, даже если два месяца придется жить в этом диком лесу, питаясь лишь травой и устрицами. Но когда силы вернутся ко мне, я возвращусь на Момпрачем, клянусь, я сумею!»

Несколько часов он лежал, раскинувшись под широкими ветвями дерева. Он чувствовал, что жар все сильней охватывает его, ощущал, как кровавая волна заливает его мозг. Рана невыносимо болела, но ни стона, ни жалобы не срывалось с его уст.

Вскоре солнце ушло за горизонт, и гнетущая тьма спустилась на море, окутав лес. То, чего не могли сделать с его душой ни жестокое поражение, ни гибель всех его соратников, ни жестокие раны и страдания, добилась вечерняя тьма – душа его дрогнула, и сознание помутилось.

– Эта тьма! Это черная смерть!.. – вскричал он, царапая землю ногтями. – Я не хочу, чтобы была эта тьма!.. Я не хочу умирать!..

Он зажал рану обеими руками и с трудом встал. Диким взглядом окинул море, ставшее черным, как смола, и вдруг бросился от него, уже не сознавая, что делает, пустился бежать, как сумасшедший, в чащу леса, продираясь сквозь колючие кусты.

Куда он бежал? Зачем? Какие демоны его гнали вглубь острова?.. Сознание уже покинуло Сандокана. В страшном бреду он слышал глухое рычание и лай собак, конское ржание, крики людей. Ему казалось, что он зверь, раненый тигр, которого обнаружили и теперь преследуют охотники. Вот они уже близко, их много, они стреляют из ружей и вопят, сейчас они нагонят его и затравят собаками…