Там, где живет надежда - Нора Робертс (1997)

Она училась, работала. Строила свою собственную жизнь. И если сейчас у нее разгулялись нервы, то только из-за переутомления. Нужно просто добавить немного витаминов в рацион, и все вернется в норму.

Даже можно было бы взять отпуск, размышляла Джо, копаясь в кармане в поисках ключей. Ведь она не отдыхала уже года четыре. Поехать в Мексику, в Вест-Индию… В любое место, где жизнь течет медленно, а солнце светит ярко. Притормозить. Расслабиться. Отвлечься. Вот он – прекрасный способ справиться с этим ерундовым осложнением!

Входя в квартиру, Джо наступила на маленький квадратный конверт, лежавший на полу, и на мгновение застыла, уставившись на него, – одна рука на ручке открытой двери, в другой – фотокамера.

Был ли конверт здесь, когда она выходила? Неужели она могла не заметить его? Первый такой конверт, на котором было напечатано только ее имя, пришел месяц назад. Она нашла его в своей почте. Затем последовало еще два…

У нее снова задрожали руки, но она приказала себе сначала запереть дверь. И лишь потом, прерывисто дыша, она наклонилась, подобрала конверт. Осторожно отложила камеру, распечатала послание и тихо, протяжно застонала.

Черно-белая фотография была сделана профессионально, как и три предыдущие. Женские глаза, миндалевидные, с тяжелыми веками, опушенные густыми ресницами. Изящно изогнутые брови. Джо знала, что цвет этих глаз должен быть синим, темно-синим. Ведь это были ее собственные глаза! И в них застыл смертельный страх.

Когда это было снято? Как и зачем? Джо прижала ладонь ко рту, не в силах отвести взгляд от фотографии, прекрасно понимая, что сейчас в ее глазах то же самое выражение. Ужас охватил ее, погнал через всю квартиру в маленькую лабораторию, заставил судорожно дергать ящики, быстро шарить в них. Она нашла спрятанные там конверты. В каждом был черно-белый снимок два на шесть дюймов.

Кровь стучала в ее висках, когда она раскладывала снимки по порядку. На первом глаза были закрыты, как будто ее сфотографировали спящей. Остальные отражали процесс пробуждения: на втором – едва приподнятые ресницы, на третьем – глаза открыты, но еще не сфокусированы, затуманены сном.

Да, первые три снимка встревожили ее, но не испугали. На этом, последнем, глаза ее были наполнены смертельным страхом.

Дрожа, тщетно пытаясь успокоиться, Джо отступила от стола. Почему только глаза? Каким образом кому-то удалось подойти к ней так близко без ее ведома? Тот, кто сделал это, должен был сначала попасть в ее квартиру.

Охваченная новой волной паники, Джо бросилась в гостиную, судорожно проверила замки и тяжело привалилась к двери. Сердце словно стучало по ребрам. А затем в ней разгорелся гнев.

Ублюдок! Он хочет запугать ее! Хочет заставить прятаться в этой квартире, шарахаться от собственной тени, бояться высунуть нос на улицу. И она, никогда не знавшая страха, сейчас играет ему на руку.

Джо столько раз бродила одна по незнакомым иностранным городам, по бедным, убогим, безлюдным улицам. Она поднималась в горы и пробиралась сквозь джунгли без всякой защиты, с одним фотоаппаратом, и никогда не думала о страхе. А теперь из-за какой-то пачки фотографий у нее подкашиваются ноги!

Однако следует признать, что этот страх возник не сейчас. Он разрастался и поглощал ее неделями, шаг за шагом. Заставлял чувствовать себя беспомощной, уязвимой, ужасно одинокой.

Джо оттолкнулась от двери. Она не может так жить и не будет! Отбросит страх. Наплюет на него. Глубоко закопает. Видит Бог, она великий специалист по захоронению душевных травм, больших и маленьких. Это просто еще одна.

Она выпьет кофе и пойдет работать.

К восьми часам утра Джо прошла полный цикл – преодолела усталость, испытала вспышку вдохновения и период созидательного покоя, а затем снова скользнула в изнеможение.