Колокол по Хэму - Дэн Симмонс (1999)

Пока Хемингуэй показывал мне судно и отдавал команды к отплытию, я не мог отделаться от мысли о том, насколько пестро выглядит наша компания.

Осмотр яхты продолжался недолго – писатель спешил выйти в море, пока сохраняется хорошая погода, – но все же я почувствовал, как Хемингуэй гордится своей яхтой.

На первый взгляд „Пилар“ не производила особого впечатления. Двенадцати метров длиной, с черным корпусом и зеленой палубой, она мало чем отличалась от сотен яхт для развлечений и рыбной ловли, которые можно встретить на причалах Майами, Сент-Питерсберга или Ки-Уэст. Однако, взойдя на борт и шагая вслед за писателем к мостику, я заметил, что кормовой кубрик отделан лакированным деревом, а на приборной панели, рядом с рукоятками дроссельных заслонок и рычагом переключения передач, укреплена бронзовая табличка, гласившая:

Корпус 576 Судоверфь Уилера 1934 Бруклин, Нью-Йорк На верфях Уилера строили отличные яхты. Задержавшись у штурвала, Хемингуэй перечислил органы управления, не спуская с меня глаз и пытаясь понять, говорят ли мне что-либо эти названия. На панели штурвала была еще одна табличка – „Силовая установка Норзманн“, и под ней четыре стрелочных указателя: тахометр, датчики уровня масла и температуры, а также амперметр. Слева от штурвала располагалась вертикальная панель освещения. Ее кнопки, от верхней до нижней, были обозначены следующим образом: СТОЯНОЧНЫЕ ОГНИ, ХОДОВЫЕ ОГНИ, ТРЮМНАЯ ПОМПА, СТЕКЛООЧИСТИТЕЛИ, ПРОЖЕКТОР-ИСКАТЕЛЬ. На одной из опор кабины висели хронометр и барометр.

Хемингуэй вытянул руку, как бы представляя меня яхте.

– Ты заметил, что я пристроил наверху ходовой мостик?

– Да.

– Оттуда можно направлять яхту и менять обороты двигателей, но запускать их можно только здесь. – Он указал ногой на две кнопки в палубе.

Я кивнул.

– Два двигателя?

– Ага. Разумеется, оба дизельные. Основной двигатель – „крайслер“, семьдесят пять лошадей. Вспомогательный – сорокасильный „лайкоминг“. Как только яхта набирает скорость, я отключаю „лайкоминг“, чтобы уменьшить вибрацию. „Крайслер“ установлен на резиновых опорах. – Его огромная ладонь легла на рукоятки дроссельных заслонок. – „Пилар“ способна остановиться, пройдя путь, равный собственной длине, и развернуться на месте при выключенных двигателях.

Я вновь кивнул:

– Но зачем вам второй двигатель?

– Запас карман не тянет, – проворчал Хемингуэй.

У меня на этот счет было иное мнение. Я не видел смысла в том, чтобы увеличивать вес судна и усложнять уход за машинами – разумеется, если главный двигатель поддерживается в хорошем состоянии, – но промолчал.

Хемингуэй вновь вышел на солнце. Гест и Ибарлусия отодвинулись в сторону. Фуэнтес обошел рубку и опустился на Колени у носа яхты, готовый отвязать причальный конец.

– Ширина кубрика – двенадцать футов, длина – семнадцать, – сообщил Хемингуэй.

Я посмотрел на удобные кресла и скамьи вдоль переборок длинного помещения.

Хемингуэй прошел назад и постучал по кормовому люку.

– Топливный бак вмещает триста галлонов, емкость для питьевой воды – сто пятьдесят. В случае необходимости мы можем разместить в каюте еще пару сотен галлонов в оплетенных бутылях и бочках. В носовом кубрике две двуспальные койки, вдобавок имеются еще два помещения со спальными местами – они оборудованы отдельными гальюнами. Не вздумай спускать в очко туалетную бумагу – она засоряет помпы.

Бросай ее в иллюминатор. В камбузе установлены ящик со льдом и трехконфорочная спиртовая плита. – Он указал в сторону носа. – Ты мог заметить, что я устроил ларь для хранения рыбы и срезал корму до высоты трех футов над водой.

Я щурился на ярком солнце и молча ждал продолжения.

Гест и Ибарлусия наблюдали за мной.

– Вопросы? – осведомился Хемингуэй.

Я покачал головой.

– В маленьком носовом кубрике есть две полки, которые мы называем погребком, – сказал Уинстон Гест.

Я посмотрел на него:

– Почему?