Берсеркер - Фред Томас Саберхаген (1992)

– Доброжил, мы с Хемфиллом живые, как и ты. Так не поможешь ли ты нам остаться в живых? Тогда в будущем мы всегда будем тебе помогать. – У нее перед глазами вдруг встала картина: Доброжила спасают, увозят на планету, а он ежится в кругу таращившихся на него зложитей.

– Добрый. Злой. – Он протянул ладонь, чтобы взять ее за руку; рукавицы скафандра он уже снял. Тело его покачивалось, будто девушка и притягивала, и отталкивала его одновременно. А ей хотелось выть и причитать над ним, голыми руками разнести в клочья бездумно целеустремленную металлическую гору, сделавшую его таким.

– Они у нас в руках! – изрек ликующий Хемфилл, возвращаясь от сцены, где записанная тирада неумолимо продолжалась. – Разве вы не поняли? Он показывает полный каталог – все, что им принадлежит, от звезд до астероидов. Это победный спич. Изучив карты, мы сможем отыскать их, выследить их и добраться до них!

– Хемфилл, – остудила его пыл Мария, желая вернуть к более насущным проблемам, – сколько веков этим картам? Какой район Галактики они отображают? А может, и вовсе какой-то другой Галактики? Разве дано нам это узнать?

Хемфилл подрастерял часть своего энтузиазма.

– Ну, как бы то ни было, это дает шанс выследить их; эту информацию мы должны сберечь. Он должен отвести меня к так называемому стратегическому ядру, – Хемфилл указал на Доброжила, – затем можно будет просто сидеть сложа руки и ждать боевые корабли или, скажем, покинуть эту чертову железяку на катере.

– Да, но он в замешательстве. – Мария погладила Доброжила по руке, словно утешая ребенка. – Разве может быть иначе?

– Конечно. – Хемфилл помолчал, оценивая ситуацию. – Вы с ним управляетесь куда лучше, чем я. – Потом, не дождавшись ответа, продолжал: – Вообще-то вы женщина, а он с виду здоровый молодой мужчина. Утешайте его, если хотите, но вы обязаны каким-то образом убедить его помочь мне. От этого зависит все. – Он снова обернулся к сцене, не в силах оторваться от карт. – Прогуляйтесь немного, потолкуйте с ним, но далеко не забредайте.

А что еще остается? Мария повела Доброжила прочь из театра под неумолчное щелканье и улюлюканье покойника на сцене, каталогизирующего тысячи своих солнц.

Слишком уж много всего произошло, слишком уж много всего продолжало происходить, и пребывание рядом со зложитью вдруг стало для него совершенно непереносимо. Доброжил внезапно отпрянул от женщины, ринулся бежать прочь по коридорам, туда, где прятался от возникавших ниоткуда диковинных страхов, когда был маленьким, – в помещение, где корабль всегда мог видеть и слышать его и готов был поговорить с ним.

Он предстал пред оком корабля в комнате-которая-сжалась. Он называл ее так, потому что отчетливо помнил, как она была больше, а сканеры и громкоговорители корабля находились выше его макушки. Конечно, Доброжил понимал, что на самом деле причиной изменений стал его физический рост, но это помещение стало для него особым, прочно отождествившись с едой, сном и уютным теплом.

– Я слушал зложитей и показывал им разные вещи, – доложил он, заранее пугаясь наказания.

– Мне известно об этом, Доброжил, ведь я наблюдал. Эти вещи стали частью моего эксперимента.

Какая радость и облегчение! Корабль ничего не сказал о наказании, хотя и знает, что слова и действия зложитей поколебали и смешали мысли Доброжила. Он даже начал подумывать, не показать ли мужчине Хемфиллу стратегическое ядро, тем самым раз и навсегда положив конец любым наказаниям.

– Они хотели, чтобы я… хотели, чтобы я…

– Я наблюдал. Я слушал. Мужчина несгибаем и зол, сильно мотивирован на борьбу против меня. Я должен постичь подобных ему, ибо они причиняют большинство повреждений. Его следует испытать до предела, вплоть до уничтожения. Он совершенно свободно ходит внутри меня и потому не считает себя пленником. Это важно.