Смертельно опасны (антология) - Дозуа Гарднер, Мартин Джордж Р.Р. (2015)

– Мы счастливы, что ты осталась жива. Давид в первую очередь.

– Ясно почему: не придется родителей извещать.

– Вечно ты со своими шуточками!

Подошел поезд.

– Береги себя, Инна. Подыщи себе ведомую и хорошенько натренируй.

– Я буду скучать по тебе.

Они обнялись, соблюдая осторожность. Инна помогла Раисе сесть в поезд и долго махала с перрона.

Раиса увидела в окно пару «Яков», летящих к аэродрому, но не расслышала гула их моторов за стуком колес – возможно, и к лучшему.

Сэмюель Сайкс[13]

Если хочешь жить – прислушайся…

Сэмюель Сайкс – сравнительно молодой автор. У него вышел цикл «Aeon’s Gate», в который входят романы «Tome of the Undergates», «Black Halo» и «The Skybound Sea». Он родился в Фениксе, штат Аризона; сейчас живет в Флагстаффе, в том же штате.

Имя зверя

Когда лагерные костры погасли и вороны устроились на ночлег, ей стали слышны слова мужа.

– Что наша девочка? – спросил Рокада, как только на угли плеснули водой. Его речи как пар: дунь, и нет их. Они разговаривали только по ночам, когда гасили костры.

– Спит, – сказала Калиндрис. Собственные ее слова звучали весомее.

– Хорошо, пусть отдыхает. – Его зеленые глаза мерцали даже сквозь полный мрак. – Ты тоже ляг – мне нужно, чтобы ты была бодрой и собранной.

Она точила нож, не поднимая на мужа глаз. Решив все же не втыкать его в Рокаду за подобные разговоры, она провела пальцем по лезвию, убрала клинок в ножны и протянула руку туда, где всегда оставляла свои сапоги.

– Ее отдыху ничто не мешает. Я уйду до рассвета и вернусь засветло, она ничего знать не будет.

– Да, правильно.

У нее, за неимением шерсти, поднялись торчком уши – острые, как ее нож. Рокада не видел этого – а если б и видел, не обратил бы внимания. Он такой.

– Тебя не спрашивали.

– А что же мне ей сказать?

– Что хочешь. Я ухожу без нее. Зверь слишком близко, племя в опасности. Нет времени ее ждать. – Калиндрис натянула сапоги. – Слова побереги для нее, мне они ни к чему.

– Нет.

– Не смей мне так отвечать.

– Ей нужно учиться. Как охотиться, как ненавидеть, как убивать.

– Зачем?

– Затем, что мы шикты. Наши племена пришли в этот мир из Темного Леса. Мы были здесь до людей, до тулваров, до того, как обезьяны поднялись на задние лапы. Были до них и пребудем после. Ибо для того, чтобы эта земля жила, они должны умереть.

Его слова больше не зажигали ее – наоборот, расхолаживали.

– Она должна учиться быть шиктой, – продолжал Рокада. – Должна овладеть нашим наследием.

– Не нашим. Твоим.

Калиндрис ощутила его руку еще прежде, чем он коснулся ее. По мурашкам на коже, по холодной тяжести в животе. Она чувствовала все его костяшки, упершиеся ей в бок.

– Будь благоразумна. – Голос его был как мед, стекающий по коре.

– Не тронь меня.

– Все остальные в племени не смотрят на нее, не слушают, что она говорит. Они спрашивают себя, от кого она родилась. Ты должна взять ее в лес. Показать ей, как это делается.

– Я ничего не должна. А ты не можешь поменять все, что тебе не по вкусу.

– Нет. Могу. – Кору содрали с дерева. Он стиснул пальцы. Она услышала клинок в ножнах, услышала собственный голос.

Как пар. Дунь – и нету.

– Не тронь меня.

За солнечными лучами, сочащимися сквозь полог ветвей, ей слышался лес.

Оленье копыто царапнуло по замшелому поваленному стволу. Качнулась ветка, с которой взлетела птица. Шеренга забывших о своей отдельности муравьев перебиралась через сухой корень.

Звуки жизни… он еще далеко. Калиндрис подняла уши, вслушиваясь.

Бабочка старалась не шевелиться, пока барсук обнюхивал корягу, на которой сидел. Дерево стонало, жалуясь на гниль, расползавшуюся по стволу. Зашуршала сухая листва, на которую вепрь с распухшим рылом лег умирать.