Стихотворения - Генрик Ибсен (2011)

«Пер Гюнт» явился прощанием Ибсена с большой стихотворной формой, хотя и не с поэзией вообще, которой исподволь, в форме лирического подтекста, проникнута проза всех его великих пьес. Драматург напишет и напечатает еще несколько стихотворений, в которых блеснет иронией и виртуозной версификацией («Письмо с воздушным шаром шведской даме», 1870), подтвердит, что, даже находясь в долгой добровольной эмиграции, он по-прежнему верен родине («Сожженные корабли», 1871), хотя нисколько не утратил радикальности своих убеждений («Письмо в стихах», 1875) и по-прежнему считает творчество – не игрой, а весьма серьезным и ответственным делом («Четверостишие», 1877). Каждая новая драма Ибсена будет неизменно вызывать похвалы, резкое неприятие, а иногда и бурные дискуссии, подчас имевшие к его творчеству весьма косвенное отношение (как, например, о женской эмансипации в связи с пьесой «Кукольный дом»). Спору нет, идеологические дискуссии важны и полезны, хотя Ибсен-художник всегда был и навсегда останется прежде всего поэтом. Достаточно вспомнить о монологе Пера Гюнта в сцене, следующей за освобождением Пера от страстного увлечения безумными пастушками, о колыбельной, которую он произносит над своей умирающей матерью, о песне ждущей его Сольвейг, наконец о поэтической зарисовке, которую Ибсен сделал, начиная работу над драмой «Строитель Сольнес» «В этом доме они…», блестяще переложенной на русский язык А. А. Ахматовой. Об этом же, рассуждая о романтизме Ибсена, но явно имея в виду его поэзию, пишет в своей статье «Ибсен-романтик» (1928) английский писатель-интеллектуал Э. М. Форстер (1879–1970):

«Но стоит нам перенести взгляд чуть в сторону, и социальные вопросы размываются, реформатор становится драматургом, а если взглянуть еще дальше, то увидишь, как драматург превратится в поэта, который чутко прислушивается к подземной поступи троллей. Ибо в глубине своей Ибсен – это Пер Гюнт. В бакенбардах и при орденах, он остается все тем же – околдованным в горах мальчиком.

У родимой груди день-деньской

Отдыхало дитя… Бог с тобой!

У меня ты у сердца лежал

Весь свой век. А теперь ты устал.

Чело, склонившееся над Пером – нематеринское, но оно, несомненно, будет хранить его от плавильной ложки до тех пор, пока люди читают книги и смотрят пьесы».

Б. А. Ерхов

Стихотворения и поэмы

Рудокоп

Выше, молот мой, вздымайся,

камень с треском разрушайся!

Надо путь пробить туда,

где поет, звенит руда.

Жилы красно-золотые

и каменья дорогие

в темных недрах мощных гор

мой угадывает взор.

Веет миром, тишиною

в тьме извечной под землею;

глубже внутрь, в земную грудь

пробивай мне, молот, путь!

Помню – в юности часами

любовался я звездами;

с детски-ясною душой

собирал цветы весной.

Но с тех пор минули годы;

шахты сумрачные своды

все затмили для меня —

прелесть поля, неба, дня.

Верил я, сходя впервые

в недра мрачные, земные:

духи тьмы там, в глубине,

тайну тайн откроют мне.

Но бежит стрелою время,

а загадок жизни бремя

ум все так же тяготит;

тьма во мне, как вкруг, царит.

Иль ошибкою жестокой

был мой путь во тьме глубокой?

В небесах искать ответ?..

Но слепит небесный свет!

Нет, уж, видно, под землею

путь намечен мне судьбою.

Глубже вниз, в земную грудь

пробивай мне, молот, путь!

Вглубь, – пока лишь хватит силы, —

шаг за шагом, до могилы.

Ни луча зари живой,

ни надежды предо мной.

1850

Светобоязнь