Надежный тыл - Весела Костадинова

Не знаю, как я пережила первые недели после той мясорубки, в которой прокрутил меня Даниил. Я плохо помнила и развод и все остальное…. Пыталась понять, как мне жить дальше, как смотреть на себя в зеркале….

Кто-то привозил продукты. Кто-то прибирался в доме. Кто-то готовил для меня и кормил. Я не знала этих людей, но понимала, что даже обозленный и бешенный Даниил не перестал приглядывать за мной одним глазом.

Кира же звонила каждый день.

Эти звонки — её голос, её искренние, пусть иногда и неловкие слова — согревали мою душу сильнее, чем любые внешние перемены. Она звонила часто, иногда просто чтобы рассказать о чём-то незначительном, а иногда, чтобы задать вопрос или поделиться своими успехами.

И каждый её звонок напоминал мне: несмотря ни на что, она остаётся моей дочерью. Её забота, её голос — всё это делало меня сильнее, вытягивало из того болота, в котором я увязла за эти месяцы. Но вместе с этим приходило другое, неотступное чувство. Вина. Она глодала мою душу, как голодный волк, оставляя внутри пустоту, заполненную лишь жалостью к себе и к ней.

Моя вина перед ней была невероятной. Какой бы сволочью ни был Даниил, в одном он оказался полностью прав: я словно спала все эти годы. Глухая, слепая, совершенно не замечая, как страдает моя дочь. Кира — единственный человек, который любит меня по-настоящему, несмотря на всё, что произошло. И я предала её своим равнодушием.

Я всё время задавала себе один и тот же вопрос: почему я так и не увидела её боли? Почему не поняла, насколько ей было плохо? Что мешало мне быть рядом, быть той матерью, которой она заслуживала?

Я ненавидела Даниила и его Алину, но, какой бы горькой ни была эта ненависть, она не могла заглушить осознание моего собственного провала. Тот кошмар, который я пережила за эти месяцы, буквально сломал меня. Переломал всё, что во мне было. Но вместе с этим дал возможность… жить дальше. Жить иначе.

От одной мысли о Боре и Анжелике в глазах темнело от боли и ненависти. Но я вдруг поняла: не там я искала врагов, не там я искала друзей. После развода я отдала Борису половину денег со своего счета, но видеть его…. Пока сил не было.

Я мать, Борис — мой сын, каким бы он не был… я найду силы простить его, ведь люблю, несмотря ни на что. Но вот подруженька….

В тот день, когда Даниил дробил мне кости, одну за другой, я вдруг поняла, что стало его молотом. Его боль. Его крик. Его отчаяние, которое я впервые отчетливо увидела в моем всегда спокойном и сдержанном бывшем муже. То, что он всегда мне говорил, а я…. просто считала это несущественным. Не Даниил нанес мне последний удар, и не его Алина. Нет. Я вспоминала, вспоминала и вспоминала, всю нашу жизнь. И то, что видела — приводило меня в ужас. Сколько раз Анжелика умело направляла мой гнев на мужа и дочь, сколько раз подводила меня к мыслям о том, что я — центр семьи. Не прямо, осторожно, тонкими намеками, вовремя заданными вопросами. В моменты сомнений находила те слова, которые я хотела услышать, вворачивая в них то, что желала сама.

И я верила. Верила ей, а не дочери или мужу. Почему так произошло? Когда эта женщина стала для меня столь незаменима?

Тогда, два года назад, когда Даниил попытался исключить ее из нашей жизни, что сделала я? Назвала его в лицо сволочью, обвинила в жесткости и жестокости. Стала общаться с Анжеликой за его спиной. Врала ему…. Защищая ту, которая врала мне.

И разрушила семью.

Я вышла в сад, прислонившись спиной к нагретому стволу яблони и закрыла глаза, подставляя лицо горячим лучам солнца.

Что ж, больше эта женщина в моей жизни не появлялась. Да и сын не спешил приходить ко мне.