Надежный тыл - Весела Костадинова

— Вера, — голос Анны раздался неожиданно хриплым и разбитым, как будто все её силы ушли на произнесение этих слов, — принеси мне тоже.

Вера замерла на месте, её взгляд метнулся к Даниилу, но прежде чем она успела ответить, он спокойно, но твёрдо перебил:

— Вера, идите работать. Вы не прислуга для Анны Юрьевны.

Его голос был холодным и безапелляционным.

— Если ей что-то надо, — добавил он, слегка усмехнувшись, — она сама встанет на ножки и принесёт.

Анна побледнела, её губы сжались в тонкую линию, а руки, лежащие на столе, сжались в кулаки.

— Даниил… — начала она, её голос был полон негодования, но он не дал ей договорить. Он резко поднял руку, давая понять, что её слова ему сейчас неинтересны.

— Лин, — обратился он ко мне, и его голос неожиданно смягчился. Этот контраст с тем, как он говорил с Анной, был разительным. — Нужны пять минут? Можем подождать…

Я замерла, неожиданно застигнутая его вниманием. Его взгляд был тёплым, хотя и слегка обеспокоенным. Моё сердце на мгновение сжалось, и я почувствовала, как к щекам приливает кровь.

— Нет, — тихо сказала я, стараясь звучать уверенно, хотя голос всё же дрогнул. — Всё в порядке.

Он кивнул, его глаза на мгновение задержались на моих, будто пытаясь убедиться, что я действительно говорю правду. Затем он снова обратил внимание на собравшихся, и по его носу я поняла, что он в ярости. В такой ярости, в какой его редко кто видел.

Бледная Анна сидела, словно парализованная, со сжатыми кулаками и опущенными глазами. Анжелика выглядела так, будто только что получила удар, её рот был приоткрыт, а глаза всё ещё отражали шок. Борис сгорбился в своём кресле, избегая взгляда отца, словно пытался спрятаться от его присутствия. Коротков, напротив, прищурил глаза, оценивающе разглядывая Даниила, как будто выжидая подходящего момента для вмешательства.

На общем фоне спокойными выглядели только Николай, который уже занял своё место, Виктор, всё так же поддерживающий меня, и Дмитрий Антонович, чьё лицо выражало абсолютное хладнокровие. Судя по их виду, появление Даниила не стало для них сюрпризом.

— Ну что ж, — произнёс Даниил, его голос был резким, как удар, и вернул всех к реальности. — Кажется, кто-то решил, что без меня здесь можно делать всё, что угодно.

Его слова разорвали повисшее напряжение, но никто не осмелился заговорить.

— Анна, — продолжил он, пристально глядя на неё. — Начнём с тебя. Расскажи мне, чем ты занималась, пока я был на грани жизни и смерти.

— Даня…. Я… я…. я все время была с тобой….

— Со мной, это где, Ань? В коридоре больницы? — он откинулся на кресле и сложил руки на груди.

— Меня…. Меня не пустили в реанимацию, — тихо ответила она.

— Понимаю их. Слышал твою истерику даже через три двери, — качнул он головой, поджав губы. — Если тебя ко мне не пускали, — его голос стал холодным, как лёд, — что тогда ты потеряла в больнице? Сидела на лавочке, перебирая чётки? Плакала в телефоне друзьям, точнее тем, кто тебя еще слушал? Или, может, делала хоть что-то полезное?

Анна сжала губы, её лицо покраснело от злости и стыда.

— Даня, я не могла… — начала она, но он снова поднял руку, останавливая её.

— Не могла? — его глаза сузились, и в них сверкнуло разочарование, холодное и обжигающее. — Ты всю жизнь — не можешь. Что бы ни происходило, ты всегда не можешь.

Её лицо побелело, как будто эти слова ударили её сильнее, чем любой крик или обвинение.

— Тогда скажи, Анечка, — его голос стал тише, почти шипящим, — где все эти десять дней жила наша дочь?

Анна открыла рот, но не смогла сразу ответить. Её взгляд метнулся к Кире, которая по-прежнему сидела в дальнем конце стола, с лёгкой улыбкой, не проявляя никакого волнения.

— Кира… — начала она, но голос дрогнул, и она не смогла закончить фразу.

Даниил, не сводя с неё взгляда, наклонился чуть вперёд, его поза излучала сдержанную угрозу.