Надежный тыл - Весела Костадинова

— Мы сделаем всё, что нужно, — сказала я наконец, с трудом выдавливая из себя эти слова.

Главврач кивнул.

— Хорошо. Я буду держать вас в курсе. Если возникнут вопросы — обращайтесь ко мне в любое время.

Я кивнула и молча вышла из кабинета, пытаясь сообразить с чего мне начать. Наверное, для начала — позвонить Короткову, он-то точно знает, какими средствами я могу располагать.

Зайдя в ближайшее от больницы кафе, я сразу же набрала адвоката. К счастью, трубку он взял сразу.

— Да, Анна Юрьевна.

— Максим Владимирович, простите, что беспокою. Знаете… — замялась я. — У меня к вам глупый вопрос, просто времени на изучение документов не было совсем. Мне срочно нужно… семь миллионов, у нас на счетах вообще есть такая сумма?

— Семь миллионов долларов? — уточнил он.

— Нет, рублей, конечно.

На том конце провода повисла полная тишина.

— Анна Юрьевна, вы сейчас шутите?

— Нет… — у меня сердце упало. — У нас их нет….

— Анна Юрьевна, — Коротков явно искал слова, — вы вообще хотя бы понимаете стоимость ваших активов? Хоть приблизительно?

Я замолчала, пытаясь осмыслить его вопрос.

— Нет, — призналась я наконец, осознавая, как беспомощно это звучит. — Все эти годы Даниил занимался финансами. Я даже не знаю, сколько денег у нас на счетах.

— Понял, — коротко сказал он, и в трубке вновь повисла пауза, пока он, видимо, обдумывал, как объяснить мне очевидное. — Анна Юрьевна, ваши активы — это не просто пара счетов в банке. Это компании, недвижимость, ценные бумаги. Суммы, о которых вы говорите, для вас не являются проблемой. Да для вас это вообще ни о чем. Но есть нюанс. Мы сами с вами подали заявление о наложении обременения на все активы в рамках бракоразводного процесса.

Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба.

— Что? — спросила я, чувствуя, как холодный пот проступает на лбу. — А да… но….

— Вы сами настояли на этом, чтобы защитить свои интересы, — ответил он спокойно, но мне казалось, что его слова били по нервам. — Это стандартная практика. Такие меры принимаются, чтобы во время развода не произошли необратимые изменения в распределении имущества.

Я попыталась вспомнить, как именно проходил наш разговор об этом, но в памяти всё смешалось. Тогда я согласилась, потому что мне казалось, что это просто формальность, необходимая для защиты меня и детей. Да и Лика убеждала, что этот шаг — самый разумный из возможных.

— Что это значит сейчас? — спросила я, стараясь говорить твёрдо, но голос всё равно дрогнул.

— Это значит, что для доступа к крупным суммам, которые вам сейчас необходимы, у нас их нет, — ответил Максим Владимирович холодно и чётко. — Ровно поэтому я настаивал на том, чтобы вы заранее сняли со счёта приличную сумму, когда начали бракоразводный процесс. Но теперь мы не можем ничего сделать до суда.

— Но обстоятельства поменялись… — бросила я с отчаянием. — Даниил в больнице, и ему срочно нужна операция!

В трубке вновь повисла тяжёлая пауза, прежде чем он продолжил:

— Простите, Анна Юрьевна. Но Даниил сам инициировал развод и своё заявление не отзывал. Это значит, что процесс всё ещё идёт. Наше ходатайство об обременении активов также остаётся в силе, и сейчас его невозможно отменить.

Эти слова звучали, как приговор.

— Но это же абсурд! — воскликнула я, чувствуя, как эмоции берут верх. — Разве не понятно, что он не может сейчас принимать никакие решения? Его жизнь под угрозой!

— Я понимаю вашу ситуацию, — ответил адвокат, стараясь говорить спокойно, — но, к сожалению, юридическая система не работает так быстро. Даже если бы мы подали новое ходатайство, это заняло бы недели.

— То есть… — начала я, чувствуя, как воздух становится вязким, — вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать?