Без памяти - Фриза

— Это очень древняя способность Валериев. Наш род обладает феноменально высоким уровнем регенерации, который проявляется при смертельных ранениях: восстановиться могут не только мышечные ткани, но и органы, кости. Чёрт, даже мозг, если будут силы. Ты — замечательный пример того, через что может пройти организм Валерия в условиях риска для жизни, — Габриэль поиграл с ножом в руках. — Лепиды не твоя кровь, не твои дети, Ханна. Единственное, что связывает тебя и их это сущность кровососа в твоей голове. Мы же с тобой — настоящие родственники, способные воспроизводить себе подобных.

— Ты бредишь, — мотнула головой. — Я не хочу это слушать, уйди!

— Это всё яд Максимильяна, не ты. Знаешь, меня всегда удивляла целеустремленность Бернарда и его сородичей в плане захвата новых территорий. Обманом, угрозами или чем-то ещё, но они сумели найти представителя древней крови. Жижа Дайронов в тебе сильна, возможно ты принадлежишь к третьему поколению, но мне грех жаловаться, люди Бернарда преуспели в селекции.

— Ты же не убьешь собственный прайд…

— Зачем он нужен мне? Горстка пожилых львиц и два уродца, к тому же не мои. Думаешь, у меня был выбор? Я единственный мужчина их вида на всю Европу.

— Ты сумасшедший.

— Ханна, не зли меня.

— Урод!

Она замахнулась ещё раз, но он отошёл на расстояние.

— Ты не знаешь, что несёшь, Ханна. Я — единственный, кто по-настоящему заботится о тебе. Не потому, что ты Римская Чума или преемница Максимильяна, а потому что ты — Ханна. И я тебя люблю.

— Да как ты можешь?! — она дёрнула руками, но цепи были слишком тяжелыми.

На миг Габриэль открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился на полуслове. В его глазах блеснула тревога.

— Габриэль?

Он мотнул головой, сворачиваясь пополам, схватился за голову и упал на колени. Наверное, даже попытался крикнуть, но из горла вырвались непонятные звуки похожие на свист. Старший сын Максимильяна в синих джинсах и белой рубашке медленно вплыл в комнату, поддерживая невозмутимое выражение лица работающей модели. Габриэль повернулся в его сторону и оба приняли боевые стойки.

— Ханна, этот… — двуликий оттёр кровь со щеки. — Усиливает эмоции окружающих. Я сейчас под воздействием.

— Ключевое слово «усиливает», — голос Флавия звучал подобно песне. — Позволите обвинить вас в нападении на paterfamilias?

Габриэль зарычал и сделал ложный выпад левой. Флавий парировал, но прежде, чем успел вернуться в защитную стойку, двуликий зажал его запястье в тиски. Читался опыт Квестора. Но противник не растерялся и нанёс резкий удар в живот соседа коленом, высвободил руки. Впрочем, Габриэль даже не думал отходить, до хруста захватив рукой шею, развернул врага боком и ударил в открытую шею под ухом. Ханна знала, как действовали подобные удары. Ошеломляюще. Противник потерял сознание на несколько секунд, за которые Квестор три раза впечатал его в батарею.

Ханна закашлялась. Боль испытываемая от каждого удара чувствовал как своя. Не острая, как нож, а обширная, пульсирующая. Спина и живот буквально пылали в огне.

«Вот чёрт», — успела подумать, прежде чем из губы брызнула кровь.

Пришла в себя Ханна в салоне автомобиля, отведённое ей заднее сидение, обделанное кремовой кожей, было измазано в крови. Красно-бурые пятна были заметны даже на дверце, повсюду пахло палёным мясом.

— Чёрт…

Машину вёл один из близнецов. Неестественно бледный и ссутулившийся. Крови под ним было не меньше, чем вокруг Ханны. Судя по всему, лемуру пробили череп в двух местах и располосовали спину — он сидел так, будто боялся её потревожить. За тонированными стёклами читались бескрайние поля.

— Где? — это всё, что она могла выдавить.