Любимый в подарок - Селена Лан

Марк сквасил брезгливую физиономию и вышел из комнаты.

— Твоя дочь всё правильно говорит, — вдруг вступился за меня Эдуард Игнатьевич. — В погоне за деньгами мы давно потеряли человеческий облик. Только на пороге смерти я понял, что деньги на самом деле не имеют ценности. Самое ценное — это жизнь. А мы стольких людей с тобой её лишили, — с грустью добавил он.

— Тогда были тяжёлые времена, либо ты, либо тебя, — оправдался мой отец.

— В любые времена можно сохранить душу.

— Послушай, если тебя так тяготят грехи, вызови священника, покайся, но не надо мне втирать эту чепуху. Лично я ни о чём не сожалею. Прожил жизнь так, как мог. Да, брал от неё всё, а иначе зачем жить? Во все времена выживали только сильнейшие — это закон природы.

— Вот именно, природы, а мы, получается, ничем не лучше животных.

— Ой всё, хватит мне этой лабуды! — не выдержал мой отец и тоже вышел из комнаты.

И как раз вовремя, Лаура умудрилась немного напоить бедняжку и снова вызвала ей рвоту. Это помогло — Полина очнулась и принялась плакать, причитая, как ей плохо, что у неё всё болит.

— Это хорошо, что болит, значит живая, — ответил Эдуард Игнатьевич, горько улыбнувшись.

Пожилая итальянка уложила девушку обратно на кровать и обтерла ей лицо мокрым полотенцем. Затем по-матерински погладила её по голове и что-то ласково сказала на родном языке. Какой же золотой она человек! Очень жаль, что мне нельзя будет забрать её с собой.

На мой гаджет поступило сообщение от Глеба, что он подъехал, я тут же пошла его встречать.

К моему удивлению он приехал совершенно один, а я думала врача с собой привезёт. Или врач позже подъедет? Когда увидела, что “подарок” достал из багажника медицинский чемодан (я такие в иностранных фильмах видела), и вовсе обомлела. Так он что, сам будет помощь оказывать?

— Веди к пациентке, — вывел он меня из ступора.

Я привела его к Полине. К этому моменту Лаура успела убрать последствия промывания и, увидев в Глебе доктора, тут же проворно освободила тумбочку от кувшина с водой и стакана, чтобы он мог составить флаконы.

“Подарок” вынул из чемодана детали и собрал из них штатив. Далее он со знанием дела поместил на штатив четырехсот-граммовый флакон и заполнил капельную систему.

Эдуард Игнатьевич всё ещё находился здесь, усевшись в кресле, с интересом наблюдал за Глебом.

— Где я мог тебя раньше видеть? — спросил он его.

— Наверное в каком-нибудь фильме, — ответил “подарок”, накладывая жгут на руку пациентки.

— Точно! — обрадовался отец Марка. — А я-то голову ломаю! Думал, может в больнице где встречал? Я ведь много их прошёл за всю жизнь.

— В больнице тоже могли видеть, лет пять назад, — неожиданно произнёс Глеб и, опередив следующий вопрос, добавил: — По образованию я врач.

— Профиль какой? — продолжил интересоваться Эдуард Игнатьевич, как только немного отошёл от лёгкого шока.

— Онкология, — ещё больше ошарашил Глеб ответом.

Отец Марка переменился в лице.

— Такая хорошая и нужная профессия. Как же тебя в актёры-то занесло?!

— Воля случая. С главврачём взгляды не сошлись, он меня и уволил по «собственному желанию». Я, конечно, мог долго обивать пороги здравоохранения и прокуратуры, добиваясь справедливости, но, зная, что ничем хорошим это не обернётся, решил поменять сферу деятельности. Накануне у меня лечился один режисёр, он практически сразу предложил мне попробоваться на роль врача в его фильме. Я сначала отнекивался, а потом, после увольнения, пришёл на кастинг. Меня утвердили. На первых же съемках с бывшей женой познакомился, она стала моим агентом. В общем, так и понеслось.

— Ну и как? Какая профессия тебе больше нравится? — прищурившись, спросил отец Марка.