Без разрешения - Эля Муратова

Молчит. Надежда во мне умирает, корчась в предсмертных судорогах.

— Альбина. Мне неприятно это говорить. Но я… должен.

Я всё ещё не понимаю, к чему он ведёт. Сердцебиение набирает обороты. Нервно сжимаю в кулак кисть, лежащую на подлокотнике. Ногтями впиваюсь в мягкую часть ладони.

— Ты… у тебя всё получится. Но без меня. Я не смогу помочь тебе.

Из меня вырывается короткое и резкое, как пуля:

— Почему?

Он плотно сжимает челюсти. Вижу, как чётко очерчиваются его и без того острые скулы, желваки напрягаются. Выдыхает шумно. Говорит, в противовес своему внешнему виду, абсолютно ровным и безэмоциональным тоном:

— Я взвесил все против и за. То, что случилось между нами, было потрясающе. Но… в жизни есть вещи важнее этого. Я не хочу, чтобы ты думала, что я использовал тебя. Это не так. Просто… Как это объяснить? Иногда ты… приходишь в магазин. И видишь на полке аппетитное пирожное. Знаешь, такое, с кремом и свежими ягодами. Оно манит тебя безумно. Ты хочешь его…

— О чём ты? Какое к чёрту пирожное?

— Дай мне договорить, — продолжает, гуляя взглядом где-то в пространстве за моей спиной. — Пирожное. А рядом лежит, я не знаю… пучок сельдерея. И вот. Ты смотришь на пирожное, потом — на сельдерей. Что ты выберешь? — останавливает мой порыв ответить поднятой ладонью. — Долгие часы адского труда в тренажёрном зале. Стоят ли они этого пирожного?

— Скажи уже прямо. Хватит этих непонятных метафор! — хотя мне давно уже всё ясно, я хочу услышать эти слова от него.

Вздохнув, опять смотрит в сторону. Руки сцепляет в замок на столе. Вижу, как большой палец правой, слегка подрагивая, отбивает дробь, то и дело срываясь с ритма.

Вглядываюсь в его глаза. В них — мой приговор. Арктическая пустыня, безжизненная и беспощадная.

— Я столько лет работал. Строил свою карьеру. Падал, поднимался, шёл дальше. Потом падал вновь. Я не могу всё это прое*ать. Не могу. Даже ради… тебя.

Оглушённая, смотрю расфокусированным взглядом куда-то в область его шеи. Кадык на ней дёргается, как будто у него пересохло горло и сложно сглотнуть.

— Что он тебе сказал?

Молчит. Говорит, с трудом выталкивая из себя слова:

— Он заберёт дело у нашей фирмы, если не будут выполнены его условия.

— Какие? — спрашиваю механически, мой тон абсолютно бесцветный.

— Я прекращаю с тобой любые отношения. Как личные, так и… рабочие.

Вскидываю на него глаза, ненадолго оживляясь под вспышкой гнева, но тут же гасну. Почему-то мне сейчас глубоко наплевать. Главное я услышала, остальное — не имеет значения.

— Кому мне отдать заявление?

— Можешь оставить у Насти. Она передаст мне, я завизирую.

— Две недели?

— Это не принципиально. Главное — передай дела. Я уже открыл вакансию.

— Ясно.

— Ты должна знать ещё кое-что. Лисовецкий уходит на пенсию. Кандидатов на его место всего двое. Один из них — я.

— О. Мои поздравления.

— Я не могу упустить этот шанс. Не могу. Понимаешь?

— Конечно. Я всё понимаю, Захар Андреевич, — встаю, одёргивая юбку. У меня ощущение, что пол подо мной ходит волнами. — А теперь, если позволите… — беру со стола злосчастную папку и иду на выход. Такое ощущение, что сейчас в своих руках я несу несбывшиеся надежды. Какая ты идиотка, Аля… Как была дурёха, так и осталась.

Оборачиваюсь на пороге. Ловлю его пристальный взгляд. Нахмуренную складку бровей. Ладони сомкнуты вокруг рта домиком. Что бы там ни было, как бы он ни притворялся, что спокоен, я вижу. Я чувствую! Это не так.

Улыбаюсь печально.

— Удачи тебе. И спасибо за всё. Это был потрясающий урок. Только вот я — не пирожное. А человек.

— Аль…

Выхожу за дверь, не давая ему возможности договорить. Слишком долго сдерживаемые слёзы набегают на глаза, готовые вот-вот пролиться.

Саша, который находится в приёмной один, смотрит на меня с лёгким волнением.

— Что случилось? У тебя всё в порядке?