Он. Она. Другая - Лия Султан

— Я знаю, — опускает глаза. — Я ему говорила про родительские деньги, и все наши хотели скинуться, помочь нам. Но Таир настоял, что сам все сделает. Поэтому не переживай об этом.

— Уфф, Сабина, — вздыхает Ирада. — Может, это просто наше воспитание сказывается. Помнишь, что дадака говорил?

-”Не люблю быть кому-то должным” — сказали мы вместе, а глаза сестренки наполнились слезами. Да, папа всегда учил нас не брать в долг, а если тебе помогли, то помочь в ответ, когда попросят. Вот и Ирада теперь никак не угомониться, не хочет быть должницей моего мужа. Когда она узнала, что родители погибли в аварии, ей пришлось колоть успокоительные.

— Ты ему скажи, что я все верну. Приду в себя, снова начну работать.

— Давай поговорим об этом потом, — глажу ее по руке. — Сейчас сосредоточься на восстановлении. Хорошо?

— Ладно, — уголки ее губ задрожали в слабой улыбке. — Расскажи лучше, как вообще дела? Как там моя крошка-картошка?

Как у нас дела? Хороший вопрос. Все это время я старалась отвлекаться от грустных мыслей, занимая себя делами. После похорон, я каждый день ездила в больницу к сестре. Пускали только на час, но и на том спасибо. Теперь мы с Ирадой остались одни и должны еще больше друг друга поддерживать. Хотя мы всегда были очень близки.

После больницы возвращалась домой, кормила дочь, накрывала стол для свекров. Вечером встречала мужа с работы. Все эти дни он молчалив и загружен, иногда, задумавшись, долго смотрит в одну точку, а когда окликаю, не сразу отвечает. Я знаю, какой сложный у них режим работы, ведь они сотрудничают с крупнейшими компаниями страны, оказывая аудиторские и консалтинговые услуги. Я-то сама сидела на группе в бухгалтерии небольшой компании, а у Таира все по-другому: ответственность, большие требования и огромные деньги.

Убрав кухню после ужина, выключаю свет, закрываю дверь и выхожу в коридор. Слышу голос Таира, который тихо читает стишок из детской книжки. На цыпочках крадусь к двери гостиной на цыпочках, прячусь, чтоб не заметили и наблюдаю за картиной. Таир и Нафиса устроились на диване. Он, как папа-медведь обнял ее сильной рукой, а она — маленький медвежонок — сидит, прижавшись к нему, и то и дело бросает на него восхищенный взгляд. В эти редкие минуты наедине она превращается в настоящую папину дочку.

— Про кого ты хочешь почитать? — ласково спрашивает ее Таир и целует в макушку.

— Лев, рррр, — сладко отвечает Нафиса, переворачивая страницу. Она почему-то любит именно это стихотворение в книжке. На иллюстрации папа-лев в очках читает книжку трем львятам, а мама львица обнимает и ласкает одного из них.

— Про папу льва? Ну хорошо, давай, — Таир старается изменить голос, чтобы изобразить царя зверей и у него отлично получается. — Папа-лев читает книжку. Мама обняла сынишку. До чего ж нам хорошо. Продолжай читать еще.

— Ну-ка, кызым, покажи еще раз, как делает лев? — просит он Нафису.

— Ар-р-р, — она смешно картавит, но очень старается быть грозной.

— Молодец.

Дочка хлопает в ладоши и смеется, а потом вдруг видит меня и показывает пальчиком на дверь.

— Мама. Апа, — лопочет на двух языках.

— Умничка, — хвалю ее и подхожу к дивану.

Дочка тянет ко мне руки. Я поднимаю ее и целую в щеку.

— Спасибо, что почитал с ней, — благодарю Таира и он расплывается в улыбке — такой редкой в последнее время. — Мы так всегда перед сном делаем, чтобы она успокоилась.

— Я знаю, — кивает муж. — Видел несколько раз.

Мы соприкасаемся взглядами, и у меня в душе все дребезжит от притяжения и потребности в нем. Каждая его черточка, слово и интонация западают все глубже и глубже.

— Ей пора спать, вон уже зевает, — указываю на смешную доченьку, которая после зевоты трет глаза. — Пойду уложу.

— Давай. Я в комнате буду. Поработаю.