Он. Она. Другая - Лия Султан

На поляне стоит невысокий столб с предупреждением, что лебедей нельзя кормить и трогать руками. Но счастливые дети бегают вокруг них и наша в том числе.

“Наша”? Я сама удивилась своим мыслям, ведь для Наримана она — просто дочь женщины, с которой он встречается. И я совершенно ее не навязываю. Но почему-то именно это местоимение крутится в голове. Задумавшись, смотрю на дочь, которая сама подбегает к Нариману и воодушевленно говорит:

— Пошли смотреть рыбок!

Нафиса сама берет его за руку и к прямоугольному пруду, в котором плавают красные, золотистые и белые рыбы. Она стоит на бордюре, а он, сидя рядом с ней на корточках, показывает пальцем на одну из них и говорит:

— Смотри, совсем близко к тебе подплыла. Познакомится хочет, наверное.

— Правда? — приняв его слова за правду, с блеском в глазах спрашивает она.

— Да, — улыбаясь, кивает.

— Привет! Меня зовут Нафиса! Мама, посмотри, здесь золотая рыбка, как в сказке.

— Точно! Как в сказке. Загадай желание, — смеюсь и радуюсь ее любознательности и детской наивности. Как это прекрасно — дарить ребенку яркие, положительные эмоции. — А давайте я вас сфоткаю. Тут такой вид классный.

— Да! — весело соглашается дочка и внезапно, совершенно неожиданно для нас обнимает Наримана за шею и прижимается к нему щекой.

Мы с ним встречаемся взглядами, но он несмотря на нашу общую растерянность, тоже обнимает Нафису. Я же дрожащим пальцем нажимаю на кнопку. Делаю еще два похожих снимка, после чего мы еще несколько минут любуемся рыбками и отпускаем девочку побегать вокруг с другими детьми. Сами же устраиваемся на свободной скамейке.

— Я сто лет здесь не был и в шоке от того, как все изменилось.

Нариман переплетает наши пальцы и мне невероятно хорошо от его простой, но очень нужной мне ласки.

— Подожди, ты еще пруда с уточками не видел! Обалдеешь.

— Вот так работаешь, работаешь и ничего не замечаешь, — смотря вдаль, говорит он.

— С маленькими детьми приходится знать все “злачные” места города. И это ей еще четыре.

— Ничего, я готов. Можешь просветить меня.

Он снова делает это. Подносит мои пальцы к губам и целует их, запуская по телу мурашки, от которых бросает то в жар, то в холод.

— Все, я поиграла! — сообщает нам подлетевшая Нафиса. Всего-то десять минут прошло.

— Отлично. Пойдемте погуляем, белочек покормим!

— Ураа! Белочки.

Вскоре мы ступаем на сосновую аллею, вдоль которой на проводах растянуты пока еще выключенные лампочки. Но с наступлением темноты они зажгутся и дорожу заполнят влюбленные парочки. Нафиса бежит впереди и высматривает белок. Не знаю, как в других местах, но в Алматы они почти ручные — бойкие, бесстрашные и с удовольствием идут на контакт с человеком, если у него есть что-нибудь съестное. Мы принесли из дома грецкие орехи и остановившись у ели, я стучи ими, зазывая грызуна.

— Вот она! — кричит нам Нафиса.

Прыткая белка выбегает из-за елки и стремительно взлетает на сосну, а оттуда прямиком в домик-кормушку на прочной ветке. Дочка подпрыгивает, пытаясь увидеть ее вблизи, но не достает. И тогда Нариман берет ее за подмышки, поднимает, как пушинку и сажает на плечи.

— Ой, вот она! Такая пушистая и красиииивая! Мама, орешек!

Вкладываю в ее ладошку орех, после чего уже она заботливо устраивает в кормушке. Схватив лакомство крохотными лапками, белка принимается его увлеченно грызть, а Нафиса восторженно хохочет, запрокинув голову и положив ладони на щеки Наримана. Быстро вытаскиваю телефон из сумки и делаю несколько снимков, когда на эту парочку красиво падают лучи майского солнца. Не могу удержаться и отправляю фото сестре. У нее смартфон всегда под рукой, поэтому ответ приходит быстро:

“Я щас расплачусь. Хороооош”

— Ой, Нафиса, у тебя шнурок развязался, — замечает Нариман и садится на одно колено рядом с дочкой. — Давай помогу.