Он. Она. Другая - Лия Султан

Хорошо хоть павильон в этом крыле, а не соседнем. Корейские машины, как и японские в Казахстане любят и ценят. Часто покупают женам, любовницам, токалкам. От волнения и адреналина ладони чешутся и горят. Все менеджеры павильона заняты с клиентами, я иду вдоль стены на знакомый голос, останавливаюсь и прячусь за черным внедорожником так. Господи, что я делаю? Какой позор! Ведь я даже за бывшим мужем не следила, когда узнала об измене!

— Нариман, вот эта мне нравится. И цвет классный, красненький. Как раз для меня. Отражает мою натуру, — слащавым голоском говорит девушка.

— Рузанн, цвет — не самое главное, — смеется мужчина. — Смотри на комплектующие, ты же не первый год за рулем.

— Наримаан, — кокетливо тянет она, — мне машины всегда папа покупал. А теперь есть ты. Я доверюсь профессионалу. Скажешь — хорошая, возьму.

Она точно не его родственница. Если бы была, то постоянно бы к нему обращалась за помощью, а обратилась только сейчас. Тут же вспоминаю, что она звонила ему в субботу в десять вечера! Внутри все внутренности скручивает от осознания того, что мы до полуночи в его машине целовались, а потом он мог к ней поехать!

Выглядываю из-за машины и рот от удивления раскрываю. Черт, да она красотка и точно наша — на лице написано. Высокая, длинноволосая, ухоженная от головы до кончиков ногтей. Одета элегантно и сумка от “Ив Сен Лорана” на длинной золотистой цепочке. Рузанна рассматривает “Hyundai”, а Нариман за ней ходит и что-то рассказывает. Потом открывает водительскую дверь и, дождавшись пока она сядет, обходит авто и устраивается на пассажирском сидении.

Ком скребет горло будто наждачкой. Я уже не слышу о чем они говорят, да это и неважно — я увидела все, что хотела. Злость поднимается с самой глубины души и еще больше давит на сердце. Но если у него здесь такая шикарная Рузанна, зачем ему мать-одиночка Сабина?

Стоя за машиной, скоблю зубами по нижней губе и не сразу понимаю, что в кармане брюк вибрирует телефон. Очнувшись, достаю его и шепчу в трубку:

— Да?

— Сабина, ты куда пропала? У тебя все хорошо? — тоже вполголоса интересуется Улпан.

— Да, я в туалете.

— Нет, это я в туалете, а тебя здесь нет.

— Я вышла подышать, у меня давление поднялось.

— А у тебя что проблемы с давлением?

— Да, — хоть здесь не нужно врать. — Я сейчас поднимусь.

— Хорошо.

Улпан ловит меня в коридоре и затаскивает в туалет, закрыв дверь на ключ.

— В павильон бегала? — спросила она, закрыв дверь.

— Нет.

— Да, — прищуривается Улпан.

— И что? — нервно дергаю плечом.

— Как только ты вышла, Газя растрепала всем, что ты и шеф, — она соединяет два указательных пальца и трет их друг о друга.

— Нет, — мотаю головой я.

— Ее подружка с ресепшена видела, как вы в пятницу вместе уезжали. Ты, он и твоя дочка.

— Он просто нас подвез. Я же его знала до того, как сюда пришла.

— А вниз зачем бегала? — не унимается коллега.

— Я же сказала, давление поднялось. Пошли уже работать.

Только работа не ладится от слова совсем. Выпиваю таблетку, чтобы снизить давление, но никак не могла сосредоточиться. Чувствую на себе взгляды любопытных коллег, скорее всего находящихся под “чудесным” воздействием сплетен. Вместо цифр перед глазами — Нариман со своей Рузанной, которых я мысленно сравниваю с бывшим и его любовницей. Да что же это такое: неужели я снова ошиблась? Тогда к чему были все эти взгляды, слова, прикосновения и поцелуи? Он врал? Но зачем?

К концу рабочего дня настроение на нуле. Еле досиживаю до шести и самая первая срываюсь домой, хотя помню, что он просил задержаться и дождаться его. Но мне надо побыть одной.